Были учителя. В 98-99-х годах компания «Жилтехстрой» гремела. В конце 4 курса попала туда. Случай привел в службу заказчиков, и работали там зубры и мэтры советской школы ОКСов: Эверт Вольдемар Густавович, Крендаль Иосиф Исакович, Васильченко Игорь Петрович. Они меня как внученьку под крыло взяли. Учили так: дали акты госкомиссии – иди в Санэпиднадзор. Без подписи не приходи… Ночь не спала. Упрусь, но сделаю – думала. Подписала.
Удивительно. Но когда я была подчиненной, были вещи, которые меня коробили. А сейчас я поступаю похожим образом со своими сотрудниками. Но я знаю – это их научит и выведет на качественно другое отношение к работе.
Платное образование – палка о двух концах. В 95-м году у нас на потоке были первые пробные группы контрактников. Они были белыми воронами, в списке напротив фамилий ставили букву К. Как клеймо. Через несколько лет платники стали нормой. И многие преподаватели уходили из институтов: «Мы не хотим работать с такими инфантильными студентами!»
После архитектурно–строительного факультета пошла получать второе высшее – экономика и управление в строительстве. Нам давали задание, электронную почту и прощались на 2 недели. Однажды не стерпела: «а что мы тратим время друг друга? Вы дадите список литературы, и мы встретимся через два года на госах». «Как фамилия?», – спрашивает. – «Что, самая умная?»
Шторм или штиль? Шторм, конечно. Адреналин и борьба с собой. И удовольствие в конце.
Жизнь начала с нуля. С новой страницы. Два года назад наступил кризис, строительная компания обанкротилась… Предложили заказ: полтора года застройщики занимались оформлением документов на строительство; работали с «коридорными», как их называют в муниципальных организациях; и эти «ноги» их никуда не приводили. Обратились ко мне. Посмотрела документы: «Все это выбрасываем. Начинаем с нуля». Так и сделали… Объект строится. Мы ведем. Сейчас у нас в работе 27 объектов.
Мне говорят – ты сильная. А что – у меня есть выбор? С сильными женщинами тяжело. Это мой главный недостаток. Но я же огонь! Я всегда была такая. В воду, под воду, на лыжах, на конях, и танго, и песни Ваенги… Я старалась – и дом, и дети, и саму себя не растерять…
Мы говорим: как я хочу счастья, любви, покоя. И не понимаем, что именно в этот момент мы переживаем счастье. А проходит время, ты оглядываешься назад и думаешь: а как было хорошо вон там… Поэтому живу одним днем. Наполняю его до предела. Упаднические настроения поднимаю разными способами: кроссовки и в парк., либо на лошадь, либо крестиком повышивать… Это способы сказать: Люба, у тебя все прекрасно…
Старые фильмы про войну трогают: «В бой идут одни старики», «Военно-полевой роман». Русские не встанут на защиту страны так же самоотверженно как это было в 41-м. В другом мире живем, ценности другие. Ценности отечества, родины утрачены. Никто не поступится интересами семьи ради интересов государства. Люди утратили веру в него.
У меня есть дурацкая привычка – не дослушивать. Мне может показаться, что я поняла мысль человека. «И что ты поняла? А я не то хотел сказать» – эти люди меня учат: дослушай до конца и переспроси еще. Это меня раздражает в других, кстати.
Фильм – «Черный лебедь». Поразили не черный лебедь и не белый, а люди, которые просто погубили девочку. Мать осуществляла свои нереализованные мечты. Это очень опасно, когда мы пытаемся навязать детям то, что сами не сделали в жизни. И руководитель, который хочет сделать новый балет и манипулирует ее слабыми сторонами. Они ломали ее как личность, но никто не остановился и не остановил. Желание совершенства она поставила во главу, а все хорошо в меру.
В передаче про взрыв ядерного реактора в Японии говорили, что, мол, строительные конструкции не рассчитали должным образом. Сравнили с Чернобылем. Выводов мы не делаем! Нам всегда кажется: не будет ни взрывов, ни наводнений, ни засухи, ни пожаров. Такой подход в нашей работе есть: пожар никогда не случится. Это ж дополнительные расходы! Проблема с пожарными вышками годами не решается. Почему мало высотного домостроения в городе? А нужна спецтехника противопожарная. Кто расходы на себя возьмет? Никто не хочет. Была масса программ, но все сводится к тому, что каждый застройщик «решает» проблему… чисто по-русски. Тяготит это желание «по легкому срубить». А итог-то – жизнь человеческая.
Почему на наш рынок заходят турки, армяне, молдаване и прочие? Как человек, который выбирает подрядчиков на эти виды работ, скажу однозначно: они сделают, как надо. Они будут работать в выходные, праздники, сделают дешевле и качественнее. Наши – нет. Наши хотят где-то схалявить, урвать.
В «мужской» работе включаю свою женскую сущность. Но всегда держу дистанцию. В Министерстве говорят: «Любовь Николаевна, как вы разбиваете сердца! Разве можно так стрелять глазами?» А если они есть!