Александр Канцуров

Машиностроение – это вопрос национальной безопасности

Потребителю нужна цена

Сегодня рынок потребителя. Он выбирает, у кого покупать, и ключевым фактором для него является цена, а не качество продукции или срок гарантии. При этом ему неважно, у кого он купит: у серьёзной компании, имеющей лаборатории, конструкторские бюро, современное оборудование, или у того, кто собирает машины, условно говоря, в гараже. Клиент действует по своей логике: по минимальной, выгодной цене он получает что ему нужно. А то, что цена — это прямое отражение затрат производителя (и финансовых, и временных) на достижение качества, он понимать не хочет.

Ему также невдомёк, что кроме цены есть вопрос совокупной стоимости владения: продукция может стоить дорого на входе, но она реже ломается, меньше изнашивается, и в процессе эксплуатации начальные вложения неоднократно окупаются. Есть, конечно, грамотные управленцы и собственники, которые считают затраты не в момент времени, а в перспективе. Но их пока не так много.

Мы до своих заказчиков как раз и доносим этот для многих новый подход.

R&D — это роскошь, которую не все могут себе позволить.

Что в этой ситуации делать нормальному производителю? Как конкурировать на рынке? Только делать дешевле и ещё дешевле… Но за счёт чего? Например, сокращая деньги на развитие и инновации. Испытания ведь весьма затратная часть производства — опытное изделие стоит раз в пять-десять дороже, чем серийное. А у нас новые модели находятся в постоянной разработке — это обязательное условие любого производства, иначе мы не сможем предлагать эффективное оборудование, использующее самые современные технологии. Если вы сегодня ничего нового не испытали, то завтра нечего будет продавать.

Парадоксы экономики

Парадокс первый. За последние пять лет поднялись цены на всё: на металл, электричество, газ, воду, ГСМ. Выросли налоги, зарплаты, тарифы на логистику… При этом стоимость продукции не только не выросла, но даже снизилась по некоторым позициям.

Парадокс второй. Выполнять финансовые обязательства перед государством, работниками и монополиями производитель должен без задержек. А покупатели ему за продукцию платят с отсрочкой платежа. И бизнесу приходится с этим соглашаться — вариантов нет, ведь у нас сегодня рынок покупателя, а не производителя. Поэтому чтобы иметь оборотные средства, предприятие вынуждено брать банковские кредиты, которые, к слову сказать, в России стоят в разы дороже, чем в странах Европы.

Механизм льготного кредитования поставок оборудования, произведённого в России, заметно снял бы напряжённость в этом вопросе и позволил бы больше направлять на исследования и разработки.

70:30 не в нашу пользу

Машиностроение — это вопрос национальной безопасности. А в России сегодня 70% добывающего и перерабатывающего оборудования — импортное. Если представить, что западные партнёры ввели санкции на то, чем мы добываем полезные ископаемые, неважно, руда это или углеводороды, то у нас не будет той самой «лопаты» (или насоса), чтобы их добывать.

Почему такое соотношение? Наши машины, я сейчас говорю о своей, горнодобыващей, отрасли, пока сильно уступают импортным. У западных коллег не было таких провалов в развитии, там качественно иная история. Нам нужно не меньше двадцати лет, чтобы хотя бы на равных конкурировать с иностранными компаниями. И это вопросы не только производства, но и воспитания кадров и восстановления конструкторско-инженерного и научного потенциала.

По-хорошему, нужна государственная программа восстановления машиностроительной отрасли. Это очень длинный период. Можно построить цеха, купить оборудование, производить машиностроительное оборудование, но чтобы продавать продукцию — нужен рынок. А рынок нужно завоёвывать. Это эволюционный процесс, фундаментальный. А дефицит кадров у нас колоссальный. В той же Германии эти специалисты в очередь стоят на заводы. Там конкурс на те места, куда мы с трудом сейчас ищем профессионалов. Там есть из кого выбрать.

Возможным решением мо жет быть система грантов со стороны государства для предприятий-производителей, привлекающих на работу и обучающих молодых специалистов. Горнодобывающая отрасль, например, уже может обходиться в этом вопросе своими ресурсами, а машиностроение пока нет.

Дословно

-Александр Николаевич, чему вас учит сын-школьник Арсений?
-Лёгкости в общении. Он свободно находит контакт и с ровесниками, и со взрослыми. Я просто восхищаюсь и даже завидую: я в его возрасте так не умел. И ещё я восхищаюсь его свободой. Наши дети растут более свободными, более независимыми, чем мы. Головой независимыми, я имею в виду. У нас в детстве не было столько информации, сколько им доступно теперь, и они этим активно пользуются. Они рассуждают, выносят свои суждения, самостоятельно принимают решения. Выбирают своё дело, полагаясь только на себя. Поэтому я смотрю на сына и восхищаюсь, сколько возможностей ему открывается.

Кадровый голод

Дефицит компетентных специалистов особенно в инженерно-конструкторском корпусе мы чувствуем очень сильно. Профессионалов в возрасте от 35 до 55 лет практически нет: это как раз то поколение, которое в 1990‑е ушло из инженеров работать кем угодно, чтобы как-то прокормить свои семьи. Они и в ларьках торговали, и чем только ни занимались.

Сейчас потребность в инженерно-конструкторских кадрах очень высока, и чувствуя растущий спрос, в профессию приходит молодёжь. Это очень хорошо, это здорово. И ещё в силе, ещё работает взрослое поколение — поколение старейшин. Это люди, которые начинали свой путь в профессию ещё в Советском Союзе. Это очень важно, что они есть, они работают. Инженеры старшего поколения и учились по-другому, и подход у них другой, видение своё, опыт огромный накоплен.

В результате получается сплав, получается преемственность. С одной стороны, молодые, активные, агрессивные ребята, которые хотят всего добиться, спешат, бывает, делают ошибки. С другой стороны, опытные инженеры-конструкторы. И когда младшие работают под присмотром старших товарищей — это всем только на пользу. Молодёжь придаёт ускорение, а старики дают взвешенные решения. Процесс подбора хороших инженеров‑конструкторов, он бесконечный. Мы очень внимательно и активно смотрим, отбираем молодых специалистов в момент, когда они заканчивают вузы.

Производственные задачи

Сегодня мы занимаемся проектированием и производством автоматизированного оборудования под ключ. Одна из главных целей — максимально исключить человека из процесса эксплуатации оборудования. Это будущее, к которому так или иначе движутся все отрасли промышленности, мы это отлично видим и понимаем. Сейчас мы делаем автоматизированные производственные линии для цветной металлургии.

Нужна адекватная поддержка государства

Да, сегодня есть программа Минпромторга по поддержке отечественного производителя. Но она крайне сложна и неудобна для тех, кто желает ею воспользоваться: трудно взять средства, трудно доказать, что ты их благоразумно потратил на производство, а не украл. Сначала требуется огромное количество документов, чтобы участвовать в программе, потом огромное количество отчётов… Нужно создавать специальный отдел в компании, чтобы он только этими бумагами и занимался, больше ничем.

Диалог региональной власти и бизнеса

Конструктивный диалог с местной администрацией крайне важен для бизнеса. Я могу сказать, что и в Челябинске, и в Красноярске нам очень помогают руководители профильных министерств. Это тот самый административный ресурс, который необходим нам, производственникам, на стадии согласования некоторых документов, скажем, для строительства дороги, для выделения необходимых для предприятия мощностей.

Этот диалог касается и такой важной проблемы, как привлечение кадров на наши предприятия. Мы озвучиваем наш запрос власти, и уже администрация региона содействует нам, помогает во взаимодействии с учебными заведениями, чтобы развивать нужные нам направления, готовить востребованных специалистов. И в Челябинске, и в Красноярске такой диалог с региональной властью сложился продуктивно.

Норвежский путь

Как сделали в Норвегии, когда нашли нефть? У них не было в принципе собственного производства оборудования по добыче шельфовой нефти. И государство поставило условие добывающим компаниям: локализовать производство нефтяных платформ на территории Норвегии. И в течение 15–20 лет эта страна стала мировым лидером по производству шельфовых платформ. Так сработала государственная программа по поддержке отечественного производителя.

Вообще, опыт Норвегии — уникальный пример того, как страна, богатая ресурсами, вместо того чтобы безбедно жить за счёт их экспорта, эффективно инвестирует заработанные на добыче сырья средства в развитие промышленного и инновационного секторов.

А у нашего производителя выход, в сущности, пока один — делать проще всё, что он может сделать проще сам.