Михаил Братишкин

«После того, как я не смог летать…»

«Мы летали на бомбардировщиках»

-Михаил Иванович, какие события из вашей большой жизни вспоминаются вам сейчас?
-Отца призвали на фронт в 1942 году, а я в 1941‑м ушёл в армию добровольно. Мне было неполных 17 лет. Это очень удивляет многих сегодня.

Нас было с друзьями семеро, кто решил из школы идти на фронт. Мы даже винтовку в руках не держали. В станицу Новопокровская в Краснодарском крае, где я жил до войны, назначили военкома. Его младший сын учился в нашем классе. Мы говорим ему: «Слушай, ты попроси отца, как будут набирать в авиацию, мы добровольно согласны пойти в училище».

-А почему именно в авиацию?
-Сначала мы хотели в кавалерию. У нас же казацкий край, я с шести лет ездил верхом. Мамин брат служил в кавалерии. Но как раз перед самой войной вышел фильм «Истребители». И мы, конечно, загорелись авиацией! Написали рапорта, и нас направили на учёбу. Только не в лётную школу, а в авиационно-техническую. Говорю другу: «Ничего страшного. Чкалов начинал мотористом, а мы будем сразу механиками». 26 сентября 1941 года я был уже в авиационно-технической школе в Астрахани. Мы изучали три вида самолётов: АНТ-40, или как его чаще называли, СБ — двухмоторный скоростной бомбардировщик, Пе-2 — это пикирующий бомбардировщик и штурмовик Ил-2, мне он особенно нравился.

-Когда вы попали на фронт?
-После авиатехнической школы нас направили на Дальний Восток, в район Комсомольска. Там я служил механиком Ил-2. В 1941–1942 годах шли сильные бои на Кубани, немцы имели преимущество в воздухе, и наши несли большие потери. Самолёты есть, а летать некому. В министерстве обороны придумали, как ускорить подготовку лётного состава. Из тех, кто окончил авиационно-техническую школу в 1942 году, было решено набрать курсантов в лётную школу. Нам не нужно было учить матчасть, что позволяло на целый год сократить время обучения.

-Вы, наверное, были рады такому повороту событий?
-Ну ещё бы, очень даже! После окончания лётной школы я попал в военно-воздушную эскадрилью Черноморского флота, в Севастополь. Мы летали на бомбардировщиках. Задания были разные. Прежде всего сопровождать военные корабли. Помню, очень не хотелось быть сбитыми над морем. А такое случалось.
У немцев зенитная артиллерия была мощная, высотная и скоростная. Сбивали нас не истребители, а именно зенитки. Не успеешь толком отбомбиться, выходишь из пике, смотришь — часть крыла отлетела. И с моим самолётом такое было…

«Мне повезло …»

-Это был самый драматичный случай на фронте?
-Самый драматичный, когда меня подбили на По-2 в марте 1943‑го и пришлось садиться в Азовском море. Нужно было подлететь как можно ближе к берегу. А на воду садиться хуже, чем на землю. Но садились. Однако сесть — это полдела. Нужно ещё до берега добраться вплавь. Когда сверху смотрел, казалось, до суши недалеко. А когда уже попал в воду, всё оказалось сложнее. Плыву — да что такое, где же дно?! Вот, думаю, сейчас ещё попытаюсь встать — нет под ногами дна — значит, придётся тонуть. Но мне повезло… выплыл.

-Вам же в тот момент не было и девятнадцати лет!
-Весь лётный состав наш был — пацаны самые настоящие. Во всей эскадрилье был только один пилот, которому исполнилось 25 лет. О, тогда казалось, это был матёрый мужик. А нам всем было не больше 20‑ти…

-Как люди на войне боролись со страхом?
-С ним невозможно бороться. Сел в кабину, и всё ушло куда-то — страх, усталость. Только одна мысль: быстрее сделать так, как надо, и вернуться живым и здоровым.

-Вы ведь были ранены…
-Уже на Балтике, куда к тому времени перебросили нашу эскадрилью. Случилось это 22 апреля 1945 года. Сбили зенитки.

-Совсем ведь незадолго до Победы. Получается, вы прошли всю войну!
-Уволился из Вооружённых сил в 1946 году младшим лейтенантом.

-Это звание обычно получают на выходе из военного училища…
-А я тогда получил, как и все, звание «сержант». Перед самой войной был назначен министром обороны маршал Тимошенко, и он придумал такое нововведение. Ради экономии ресурсов, наверное.

-Как вы относитесь к Сталину?
-Очень уважительно. В армии он пользовался большим авторитетом. Никаких сомнений не было, ему всегда верили.

От инкассатора до управляющего…

-Михаил Иванович, можно ли сказать, что вам в жизни везло?
-Ну какое уж везение… Ушёл на фронт после девятого класса. Вернулся, пошёл в десятый. Ночами сидел, занимался — навёрстывал школьную программу. Я же хотел поступать в финансовый институт. На тот момент я уже работал в банке инкассатором.

-Почему вы выбрали эту работу?
-А больше некуда мне было идти. После войны я оказался в Вильнюсе. Летать после ранения уже не мог. Работы не было, а к тому времени у меня появилась семья. Практически единственной возможностью устроиться куда-то оказалась инкассация.

Однажды начальник инкассации предложил пойти к нему в заместители. Но с условием: Через неделю отчётно-выборное партийное собрание, нужно избрать секретаря партийной организации. «Мы хотим предложить это тебе». Я сказал, что терпеть этого не могу, разговоры не для меня». Выхожу из банка, навстречу добрый человек, работник коммунального банка. Намного старше меня. Спрашивает: «Ты чего такой пасмурный?» Вот, говорю, предложили повышение, но с условием, я отказался. А он: «Да не переживай, не изберут тебя секретарём, зато на работе останешься». Вот ведь опытный человек! (Смеётся).

-И чем закончилась эта история?
-Я стал и секретарём, и замом. Зато как секретарь парторганизации я мог сам распределять своё время и заочно окончил Московский финансовый институт. Ездил по командировкам по всей Литве. Мне было интересно. Позже появилась возможность перевестись в Россию, в Липецк.

-И вы согласились?
-С радостью! Квартиру не обещали, но сказали, что будет «служебная жилплощадь». Она оказалась прямо в кабинете управляющего банка. Пока не дали отдельную квартиру, какое-то время мы там и жили, за шторкой, всей семьёй — я, жена, двое детей и тёща.

-Это уже была серьёзная должность: управляющий городским отделением Госбанка!
-Да, в Липецке была серьёзная промышленность, соответственно и роль Госбанка была высока.

«Сожалею, что СССР не стало»

-А в Челябинск когда попали?
-В 1964 году, когда меня назначили управляющим Челябинской областной конторой Госбанка СССР.

-Вы себя считаете челябинцем?
-Теперь, конечно, да. Я здесь уже 55 лет.

-Когда вы приехали в Челябинск, вам город понравился?
-Нет, мне хотелось в другое место. В Краснодар, в тепло, ближе к родине.

-А когда вы почувствовали, что этот город стал вашим?
-Когда уже заработал уважение у руководства области и репутацию у клиентов банка.

-В советское время банковская система была иной, чем сейчас…
-Тогда, разумеется, коммерческих банков не могло быть. Финансы, как и все ресурсы для предприятий, распределяло государство. Но один принцип, я считаю, был и остаётся универсальным и тогда, и сейчас: клиент должен уйти от вас довольным. Ну и самое важное — человеческая порядочность. Надо быть честным человеком, и всё.

-Почему рухнул Советский Союз как экономическая система?
-Я считаю, что экономическая система тут ни при чем. Кому-то так захотелось. Сожалею, что СССР не стало…

«Непорядочных сразу видно»

-Но в СССР у вас бы не было своего банка?
-Что значит «свой банк»? У нас семь учредителей и более 100 тысяч акционеров. До создания Челиндбанка в 1990 году я работал в государственном банке. Когда произошла реформа банковской сферы, Госбанк в лице теперь уже Центробанка России стал надзорным органом, а мы акционировались и выделились в отдельную структуру, оставив за собой базу промышленных предприятий. То есть мы как обслуживали промышленность региона в советское время, так продолжили в новое. Все крупные предприятия области были у нас. Клиенты не хотели идти в другие банки. Никто тогда не знал, что такое рыночная экономика, законов толком не было.

-В вашем банке почти уникальная ситуация — люди, основавшие банк почти 30 лет назад, и сегодня продолжают им управлять. Между тем известно немало историй, как в 90‑е годы даже близкие друзья, организовав совместный бизнес, расходились. Как получилось, что с вашими коллегами такого не произошло?
-Как вам сказать… Наверное, все одинаково думали. Одинаково ответственно относились к работе, которая им поручена. Ну и опять же — исключительная честность и порядочность.

-Как вы проверяете людей на порядочность?
-Работой. Хотя непорядочных людей как-то сразу видно. По глазам. Иногда достаточно просто поговорить с человеком, и сразу видишь — эээ, нет, этот человек лёгок на всякие махинации. Бывало, махнёшь рукой, дескать, показалось. Но рано или поздно это необъяснимое ощущение подтверждается.

-Никогда в людях не ошибались?
-Почему же? Всякое бывало.

«Любое дело надо делать по-настоящему»

-Михаил Иванович, у вас несколько высоких правительственных наград. Какая самая важная для вас?
-Все важные. Их ведь просто так не раздают. Наверное, самые-самые для меня — Орден Жукова, Орден Отечественной войны Первой степени, орден Октябрьской революции…

-Вы надеваете ордена?
-Надеваю. 9 Мая.

-Только в День Победы?
-Да. Это самый главный праздник. Зачем я буду пугать людей в обычные дни! (Смеётся).

-Вы встречали очень разных людей в своей жизни. Какая встреча оказалась самой важной для вас?
-Знаете, мне повезло с начальником, который меня приметил и выдвинул в Челябинск. Зотов Михаил Семёнович, прекрасный человек, был управляющим российской республиканской конторы Госбанка в Москве. Потом председателем «Промстройбанка». Личность с большой буквы. Прожил 97 лет. У него была бронь, но он ушёл добровольцем на фронт. Прошёл всю войну, тоже был ранен. Относился ко мне с уважением, хотя был старше. Ценил, что мы были оба на фронте. Он как-то понимал меня. Был очень строгий, но спрашивал за дело. Но ты работай нормально, и всё будет хорошо. Помню, мой предшественник, управляющий конторой Госбанка в Липецке, побаивался Михаила Семёновича. Старался ему не возражать, а я, наоборот, с ним спорил…

-Редкий начальник любит, чтобы с ним спорили…
-По крайней мере, он ценил, что я могу своё мнение аргументировать.

-Задавая вопрос о наиболее запомнившихся вам людях, почему-то думал, что вы скажете про известных и знаменитых. Например, что вы встречались с президентами…
-С президентом я не встречался. А вот с Валентиной Ивановной Матвиенко, председателем Совета Федерации, — неоднократно. Уважаемая, умная, красивая женщина. Не зазнайка в общении. Меня время от времени приглашают в Совет Федерации на слушания по банковским вопросам.

-Есть такая расхожая фраза: «деньги любят тишину». А почему?
-Я не согласен с таким утверждением. Если честно работаешь — какое это имеет значение? А вот если нечист на руку, то да, наверное …

-У вас есть, скажем так, личный девиз?
-Девиз или не девиз… Главное — порядочность. И ещё — любое дело надо делать по-настоящему.

-Михаил Иванович, читатели не простят, если я не спрошу — в чём ваш секрет долголетия?
-Не знаю. Думаю, это от родителей, от Бога. Стараюсь не держать в голове мыслей о плохом. Бывают проблемы, случаются неудачи. Переживаю иногда, но недолго. Начинаю думать, что надо сделать, чтобы неприятная ситуация не повторилась. А что не исправить — ну случилось и прошло, всё.

-Мы говорили про самый драматичный день вашей жизни, это было связано с войной и службой в авиации. А какой день был самым счастливым?
-Видимо, самый счастливый день, — когда моя жизнь связалась с авиацией.

-Вот как? Не с банковской сферой?
-Вот так. А банк в моей жизни появился уже после того, как я не смог летать…