Самую точную характеристику дал ей однажды Виктор Николаевич Антимонов, заместитель главы магнитогорска по строительству, с которым она несколько лет работала вместе: «Оля, ты такая умная и одновременно непосредственная, а такого в принципе быть не может! Человек либо непосредственный (наивный), либо умный». «но непосредственность лучше посредственности», – ответила она…
Действительно, она никогда не была посредственностью. Все, что касается Ольги Пономаревой – с определением «очень».
Когда б не знала я тревоги и страданий,
Я б их просила, словно подаяний
С блаженством их готовая принять,
Чтоб ощутить, и , наконец, понять
Ничтожность зла и сладостность печали
У нее непростая жизнь. Очень непростая. И при этой непростой судьбе Ольга Николаевна настолько жизнелюбива и оптимистична, как будто главные солнечные дни впереди, да и все дни, что уже прожиты, – тоже освещены теплыми воспоминаниями. Каждое утро вставало солнце и освещало горы, поляны и дом с двумя черемухами в палисаднике на краю маленького поселка Верх-Косья. С этим местом на земле связаны самые светлые вос- поминания детства.
Здесь были и рыбалки, и покосы,
Грибы и земляника по утрам…
Такие в травах выпадали росы,
Что было холодно
Ступать ногами…
– Мои мама и папа были для меня самыми главными людьми на земле, – вспоминает Ольга Николаевна,– самыми добрыми, красивыми и уважаемыми. Они относятся к поколению людей с трудной долей. Деды мои были сосланы из Тверской губернии на Урал как кулаки. Атеперь японимаю, что они были истинными тружениками, итакими же были мои родители. Сколько людей в Нижней Туре и на Качканаре вспоминают Косьинскую среднюю школу и учителей физики и математики Николая Ильича и Александру Михайловну Скороковых – моих родителей! Оба они директорствова- ли в этой школе: отец – в 1961 году, мама – с 1967 по 1981 годы.
Свое деревенское детство Ольга Пономарева вспоминает как самое счастливое трудное время. Жизнь в деревне непрерывная ежедневная работа: носить воду, дрова, ухаживать за курами и кроликами, полоть, топить, убирать – все это было так естественно для них, деревенских детей, что она не представляла, как может быть иначе. Именно в родительском доме Оля получила на всю жизнь настоящие уроки семейной жизни, бережных отношений в семье, любви и уважения к старшим, заботы и воспитания детей.
– Дом на краю Верх-Косьи по-особому оживал в новогодние праздники. Дом-то, теперь японимаю, совсем небольшой – две комнаты и кухня. Сидя на сундуке в детской, мы с сестрой слушали, как взрослые поют «Ямщика», «Камаринскую» под неизменную папину семиструнную. До сих пор я не встретила другого такого музыканта, как мой папа, который мог бы так же легко аккомпанировать любой песне. Наступал и наш черед праздника. Мама пекла самодельные конфеты из молока и сахара, мы вместе с папой вырезали и клеили новогодние игрушки из больших альбомов, привезенных из Москвы. И что это были за игрушки! – объемные макеты высотных домов, звери и птицы… Восторг!
Косья, Косья, снежный воздух,
Улица бела.
Что-то долго гостьей, гостьей
Я здесь не была.
Из-за гор да из-за горок –
Огоньки домов
То появятся цепочкой,
То исчезнут вновь.
Ели – в небо,
Синей глыбой – Качканар-гора…
Сколько лет меня питала
Ваша красота!
Наверное, стех детских времен живет вней потребность радовать друзей и детей, дарить им праздни- ки. Жить в радости – непростое дело, этому надо учиться, в этом – защита от вечных житейских невзгод.
Оля любила читать стихи и рисовать. Первые уроки рисования дал ей отец. В сельской школе кабинета рисования не было, и рисовать она училась по открыткам, иллюстраци- ям из книг, с натуры.
Закончив школу с медалью, Оля поехала поступать на литфак в Екатеринбург, тогда – Свердловск. Как медалистке, ей нужно было сдать только один экзамен. Только один, но порисунку, нужно было сдать и в Свердловском архитектурном институте. Этот экзамен был на 10 дней раньше, и она решила попробовать. Именно там Оля впервые увидела гипсовые академические скульптуры, и подумала, что нарисовать это совершенно невозможно. Она села за какой-то девочкой и добросовестно… срисовала ее работу. Ее приняли. Так она стала архитектором. Но не стала поэтом. Впрочем, стихи никуда не ушли из ее жизни, они приходили сами и ложились строчка за строчкой. Что-то или кто-то толи внутри, в душе, толи снаружи и свыше начитывал и начитывал то болезненные, то благодатные рифмы, иногда не совсем правильные, но всегда искренние как исповедь…
Состояние ожидания – нестерпимо!
Руки взлетают каждому звуку навстречу
Мимо! Шаги – мимо!
Мимо шорохов ворох…
Как же необходимо
Ждать этот долгий вечер
Ждать этой поздней встречи
Знать, что уже не придешь…
В академически аристократичном архитектурном Оля была вызывающе деревенской. Над ней подшучивали. Первый год учебы был для нее откровенно трудным. «Да, я деревню знаю, – говорила она острословам, а теперь и город буду знать!» И уже ко второму курсу ее рисунок стал безупречным, и как-то забылось полупрезрительное «из деревни Козье» происхождение. Она стала членом студенческого комитета (как впрочем, и после окончания вуза вплоть до своего 30-летия руководила комитетом комсомола магнитогорского Гражданпроекта). У института не было своего общежития, группу студентов сняли на один семестр сучебы. Заполгода они построили себе двухэтажное здание общежития на 60 человек. «Я умела штукату- рить потолки, – рассказывает Ольга Николаевна. – Это сложная работа, только я и напарница Галя могли ее делать. Имы надвоих заштука- турили, наверное, метров 400 этих потолков, построили здание, и сами же в нем поселились». За строительство общежития медалями института наградили 10 человек, в том числе и ректора. Одна из медалей доста- лась Ольге и стала одной из самых дорогих для нее наград.
На этой стройке Оля увидела Вадима Пономарева. Он учился на курс старше и казался ей очень взрослым. Вокруг было много шумных, с гитарами, цветами и песнями, ребят, а он… молчал. И это молчание притягивало больше, чем многословное ухаживание. Их свадьба была первой в новом общежитии. Вадим Сергеевич и до сего дня так же молчалив.
– Он очень мой человек. Я восхищаюсь его могучестью как архитектора, как человека! Я могу трепыхаться, искрить, он же как-то молча умеет направлять нашу жизнь, и в нашей семье он – всегда главный.
По окончании института было всего два распределения с предоставлением жилья– комната в Челябинске и квартира в Магнитогорске. Вадим Пономарев получил распределение в Магнитогорск. Там они с Ольгой проработали 13 лет. Там для них было все первое: первая квартира, первые собственные про- екты, там родились их сыновья.
Дом Советов, площадь Народных гуляний, первый дом с двух- уровневыми квартирами – это «след», оставленный в Магнитогорске ведущим специалистом Вадимом Пономаревым. Театр кукол «Буратино» (тоже созданный Пономаревым) с Евгением Терлецким, Юрием Шрайманом – легендарными для театральной Магнитки (и России тоже) именами. Римма Дышаленкова – самый главный «след», оставленный Магнитогорском в жизни Ольги Пономаревой. Впрочем, это не след, а не прерван- ная связь времен. Ее сын Илья Пономарев, сегодня – главный архитектор Магнитогорска. Его мечта – завершить архитектурный облик Площади народных гуляний у Дома Советов – выполнить ее в том виде, в котором запроекти- ровал отец.
И все же они уехали в Челябинск. – Я думаю, это мои амбиции сыграли роль, – делится Ольга Николаевна. – Я успела очень многое сделать в Магнитогорске. Добилась приезда из Москвы Правления Союза архитекторов. Нас тогда не принимали в Союз – мы же «лепили типовуху»! Я доказала, что у нас не может быть ярких, индивидуальных проектов, ведь нам не давали их делать! Но это не значит, что не было ярких идей, блестящих архитекторов. И тогда сразу 10 человек были приняты в Союз. А когда Антимонов предложил мне стать главным архитектором, я амбициозно попросила: «Пусть меня выберут сами архитекторы, с ними мне придется работать», но архитекторы проголосовали против…
Такая странная утеха
Приходит людям иногда
В тревожно-радостном – уехать!
И в безысходном – навсегда!
Пономаревы уехали в Челябинск. Все, за что бралась Ольга Пономарева, она делала с искренним увлечением. Работа первого районного архитектора Курчатовского района, работа в городской администрации – управление архитектуры, комитеты, советы и комиссии – всему этому отдано 20 лет. Она не стала ни с возрастом, ни с опытом более посредственной – все так же непосредственно работала и ничего не просила лично для себя. Самое удивительное, что никому в голову не приходило, что она при своем пробивном бескомпромиссном характере могла не позаботиться о себе. А ей таким же естественным казалось, что ее долж- ны увидеть и оценить без просьб.
И когда жизнь в стране внезапно поменялась, конечно же, Ольга Николаевна не могла не оказаться ни в каком другом месте, как только на самом гребне событий. Пономарева была в Москве, когда принималась новая Конституция России, она первой принимала удары новых экономических реалий: Комитет по управлению имуществом и земельным отношениям, Титульная компания. В беспорядочные времена переходного периода, когда ей по долгу службы пришлось разрабатывать законодательные документы, Ольга Николаевна и ее сыновья решили по- лучить второе высшее юридическое образование, и даже на защиту кандидатских диссертаций она вышла со старшим сыном в один день …
Когда я спросила Ольгу Николаевну о том, что она считает самым главным достижением своей жизни, она надолго задумалась, а потом сказала весьма неожиданную вещь:
– Главное, что я стала другом для своих детей. Я живу не только своей, но и их жизнью. Когда мы с сестрой ушли из родительского дома, мы уже не делились с родителями своими проблемами, чтобы они жили в счастливом неведении и знали только, что у нас все хорошо. Свою жизнь мы проживали сами… Однажды мы с 18-летним сыном пошли на рынок за продуктами. И он мне говорит: «Знаешь, мама, моя девушка ждет ребенка, и я надумал жениться». А я рассказала ему, что была у врача, и мне с моими анализами и состоянием дали сроку месяца 3, ну, может, чуть больше протяну. «Ты же ее любишь, – ответила я сыну, – у вас все хорошо, так рожайте, может быть, я еще внука увижу». Так в моей жизни появилась девочка, невестка Таня, очень близкий мне человек. Вторая невестка, Катя, подарила долгожданную внучку.
Было это 12 лет назад. Сейчас у Ольги Николаевны уже три внука и одна внучка и некоторое количество курсов химиотерапии за плечами. Болезнь никуда не делась, но эта женщина каким-то образом делит на двоих один свой организм, не позволяя болезни целиком его захватить. Они уживаются не то что-бы мирно, но каждый по-своему. И жизни, именно жизни, у Ольги Николаевны все же больше.
Нарекли врачей Богами,
А решаем, в общем, сами
Все же жить или не жить
Или быть! Или не быть…
А пожить охота всем
Хоть недолго не совсем
Ну, еще годков десяток.
А потом… еще десяток…
А потом хотя б пяток!
Ощутить бы потолок
Самому почуять меру
Буду я тому примером.
У нее столько дел в этой жизни, что она просто не может позволить себе безнадежно болеть. Например, каждые выходные она просто обязана быть на рыбалке. Рыбалка – давняя наследственная страсть Пономаревой, ее отец, которому сегодня уже 88 лет, – заядлый рыбак. Много лет они с отцом и мужем каждую субботу и воскресенье проводят на озерах. Вы часто видели у лунки на озере женщину? Думаю, не часто, хотя Ольга Николаевна утверждает, что женщин на льду становится все больше. Она возмущена, что производители снастей, одежды и прочих рыбацких причиндалов совершенно не берут в расчет женщин-рыболовов: «Я мечтаю создать собственную линию экипировки для женщин – этого у нас не производит никто! Сидеть у лунки в палатке – это особое состояние, почти медитация, полное погружение в себя. И такой заряд – не бодрости, а покоя – что выдержки потом хватает на целую рабочую неделю». Фотографии с рыбацкими трофеями (что- бы не стать рыбацким анекдотом) – у Ольги Николаевны на рабочем столе.
Может быть, вы подумали, что Пономарева ушла на пенсию, и поэтому у нее появилось время на рыбалку и кухню? Она вполне могла бы это сделать, но тогда это была бы не Ольга Пономарева. А Ольга Никола- евна бросается на помощь каждому нуждающемуся:
Не могу одна воды напиться,
Мне водою надо поделиться…
Несколько лет назад Ольга Николаевна вместе с сыном создала институт урбанистики. Наконец-то она стала делать то, к чему всю жизнь стремилась – заниматься градостроительством. Урбанистика – понятие более широкое, чем архитектура. Большим современным городам нужны именно специалисты-градостроители, которые умеют учитывать при создании городов экономическую целесообразность, стоимость и рентный потенциал земли под объектами и , конечно же, архитектурную выразительность проектов. У нас же до сих пор ситуация как в басне – лебедь, рак и щука тянут в разные стороны то , что надлежит рассматривать только вместе. Витрувий определял архитектуру как сочетание пользы, прочности и красоты. Имен- но в таком порядке – вначале необ- ходимость данного здания в данном месте, затем его качество и – чтобы было красиво. Пренебречь одним из принципов – и будут стоять либо безликие «хрущевки», неудобное, но массовое жилье, либо помпезные апартаменты там, где должны быть общественные здания.
По заказу городского управления архитектуры Уральский институт урбанистики разработал проект планировки центральной части Челябинска. На пяти холмах лежит Челябинск сего исторической сеткой старых улиц, вокруг которых, как на смысловом каркасе должны вырасти новые объекты, что поднимут Челябу из «ямы», дадут городу зрительные ориентиры в виде могучих 50-этажных объектов на самых высоких географических точках города. Это могут быть самые разные здания.
– Что бросалось в глаза раньше всего в городах? – Спрашивает Ольга Николаевна, и сама отвечает,– Храмы, городские собрания. Где моя праздничная церковь в Челябинске, видная отовсюду? Где высотные здания, задающие тон городскому пейзажу, такие, как Московские высотки? Я уверена, что пришло время – у нас есть и новые материалы, и новые тех- нологии для такого строительства…
Только понимание пока не пришло. Проект «На пяти холмах» пока так и остается проектом, а институт урбанистки Пономаревых– институт города и для города – выполняет планировочные решения для городов и поселков нашей области и других регионов. В институте работают 70 человек, 20 из них – архитекторы- градостроители. Это много.
– Я хочу, чтобы наш институт стал устойчивым, саморазвивающимся предприятием с многолетней перспективой, мог бы обеспечивать себя работой так, что бы мои сотрудники получали такую зарплату, какую хотят, и могли позволить себе жить, где хотят, и отдыхать, где хотят.
Ольга Пономарева продолжает мечтать. И это не бесплодные утопии, а реальные цели, к которым только нужно найти правильные планировочные решения. Она не стала посредственной ни с возрастом, ни с обстоятельствами. Это редкое качество – жить непосредственно, иногда – не по средствам, и всегда – чуть чересчур. Она осталась умной, теперь – с возрастом и обстоятельствами – она стала уже мудрой.