Сериал «Ольга»: дайте пострадать
СТИЛЬ ЖИЗНИ: колонка
Текст: Мария Орлова
Клюнула на Яну Троянову, исключительно. Я видела её и Сигарева, когда они представляли своего «Волчка». Троянова в том фильме играла мать-кукушку, её брошенная дочка выросла, играя на кладбище, и мальчик с фотографии на могилке был её лучший друг. Однажды мать пришла на двадцать минут, принесла ёжика. Девочка завернула ёжика в подушку и отнесла под поезд. Потому что ей нужен был не ёжик, а мама. Закончилось всё очень плохо, как и положено в фестивальном кино. Был большой успех на «Кинотавре».
У нас, если присмотреться, экранный продукт делится на вот такое беспробудное несчастье, которое для большей трагичности снимают подробно, слегка аллегорично и нарочито буднично, — и на чистую радость, ясную, незамысловатую, как в рекламе майонеза. Я думала, что сериал «Ольга», у которого рейтинги и Яна Троянова, будет из первой категории. Я набрала «Ольга сериал тнт» в браузере, и мне высыпались тысячи отзывов. В основном все комментарии начинались так: «Не понимаю, почему все ругают сериал, говорят, что он про быдло. Ничего он не про быдло, многие так живут…».
…Я посмотрела три серии. Потом ещё половину четвёртой, но досмотреть уже не смогла. Серии о том, как… Ах, да. О том, как Ольга бегала в гостиницу, где жила бывшая жена её отца, чтобы… ээээ… чтобы помешать продать ему его квартиру. И герой Куценко, чтобы добыть документы из их закрытого номера, проникал в него так же, как когда-то инженер Щукин, муж Эллочки-людоедки — голый и намыленный пеной, чтобы у горничной не возникло сомнений, что это его номер, в который захлопнулась дверь… Работник ЖЭУ, друг папы, поднимаясь по пожарной лестнице отеля, цитирует: «Это всё моё родное… в поле каждый колосок…»
А её дочь с коричневыми локонами встречается с парнем в белом плаще с кровавым подбоем… ой, нет, в чёрном плаще и в ковбойской шляпе. Что там ещё… Юноша бледный со взором горящим, который ездит на катафалке. Бабушка этого юноши: у неё меховой воротник, стрижка короче моей, она тоже ездит на катафалке, протыкает ясноглазому внуку бедро вилкой, чтобы свалить на героя Куценко, посадить его в тюрьму и освободить путь к Ольге. Гадает на иголках и перьях. Очень карикатурный персонаж. Ольга прекрасной Яны Трояновой: всё время куда-то едет, идёт, бежит. Потому что что-то всё время случается: то дочь в кутузке, то сын в мусоропроводе, то поклонник на катафалке со своей бабушкой. Ей надо всех спасти, предупредить несчастья, и самой немного расслабиться и поесть попкорна. Герои остроумны, эпизоды быстро сменяют друг друга, я всё время думала: «Когда смеяться?»
Когда «в поле каждый колосок» — смеяться? Когда бабушка из катафалка сыплет перья на пороге дома Куценко — пора? Когда мальчик хотел совершить подвиг ради одноклассницы и прыгнуть с крыши одного дома на другой, а вместо этого упал в мусоропровод и весь изгваздался в отходах — смеяться? Смех сквозь слёзы, когда жалко, страшно и смешно, — это здесь? Нет, ничего похожего. Когда дочь с локонами взаправду повезли в СИЗО, хотя Ольга придумала её просто попугать и сама выпросила для неё пятнадцать суток, — начинать переживать? Ёжика в «Волчке» мне было действительно жалко, а в истории про живую, настоящую, такую же, как все, Ольгу — не жалко и не смешно.
Я смотрела в экран и видела, как в нём отражается толпа людей с той стороны: в дорогой одежде с модной рванинкой, в наушниках, с дорогими гаджетами, очень серьёзно пишущих коллективный сценарий. Один придумывает карикатурную бабушку, третий придумывает остроты Ольги, пятый — подростковый похабный сленг, двадцатый — собирает всё это, как конструктор, в какой-то сюжет. Я прямо вижу, как им нравится — делать то, что будет нравиьтся нам.
Они думают: надо дать нам что-нибудь такое народное, такое махровое, с юморком, с приколами — ведь мы же во дни сомнений и тягостных раздумий живём-то с огоньком. Нам льстит так думать, и мы смотрим ещё и ещё, мы делаем рейтинги — нам очень приятно. Нам надо дать пострадать и посочувствовать — как же, мы очень любим страдать, а ещё любим радоваться в кулачок, что у соседа ещё хуже, чем у нас! Вот и порадуемся, глядя на Ольгу. Её придумали такой, как мы хотели, и мы её купили, довольные, обеспечив толпу создателей дорогими гаджетами.
Теленаселению эффектно транслируют мысль: ваша жизнь ещё очень ничего, даже прекрасно складывается, посмотрите, вон люди-то как живут! В каком непролазном аду, когда каждую минуту на немытую голову валятся головняки. А она, ничего, не унывает, бодрая такая, активная, хоть и вид у неё… так себе. Смотрите и учитесь. Отсюда рейтинги?
А Яна Троянова вполне по-настоящему существует в бутафорском царстве. И она его почти легализует. Но даже Троянова не может превратить предложенную историю в слепок настоящей жизни — как не сможет этого сделать ручная дрожащая камера, применённая для пущей народности и эффекта подглядывания, присутствия в чужой жизни.
Вся «Ольга» — как какой-то пограничный жанр между КВНовским СТЭМом и гайдаевскими гэгами. Приняв исходную меру условности, можно бы смеяться по-настоящему, если бы не картонная, просчитанная эмоция, откровенно торгующая собой. Ну посмейтесь, посмейтесь же. А вот тут — возмутитесь. А здесь — согласитесь и удивитесь, а сейчас вспомните такой же эпизод из классики кино, и похвалите себя за эрудицию. А теперь узнайте себя. Вы же тоже едите попкорн на диване, и на нём также вечно сползает тонкая накидка, и тапочки у вас такие же, и бардак в квартире — ваш.
Мне показалось, что в «Ольге» реальной жизни столько же, сколько документального кино — в оперном спектакле. Кроме того, я не люблю, когда мне предлагают узнать себя в картине мира, которую придумали для меня другие люди с полной уверенностью, что они точно знают, когда и где мне хорошо, плохо, больно или радостно. Тем более это не я и не про меня. Я не покупаю такую картину мира, я не верю как минимум.
А вообще, согласна, что этот сериал заслуживает внимания — он действительно отражает нас — но не там, не на экране. Он показал нам, какими мы готовы — с радостью, судя по рейтингам, видеть себя. И в этом смысле это — документ. Но я бы предпочла этого не знать.