Этот завод надёжно спрятан в переплетении небольших челябинских улочек и переулков недалеко от центра города. Но тысячи людей по всей нашей стране этот адрес «Кожзаводская, 100» знают наизусть. Здесь расположен Челябинский завод театрального оборудования, которым уже 42 года командует Заслуженный работник культуры РФ Валерий Андреевич Мочалов.
Валерий Андреевич, вы, наверное, прошли все ступеньки служебного роста от мастера до директора?
— Я закончил МХ факультет (будущий ДПА, ныне аэрокосмический) ЧПИ в 1962 году. И пришёл на «Ремпромкомбинат» областного управления культуры и Минкультуры РСФСР, было тогда такое двойное подчинение. По финансово-производственным делам подчинялись Москве, а административно — облисполкому. Меня пригласил к себе тогдашний директор Борис Сергеевич Доронин, хороший специалист и добрый человек. На следующий день он пошёл в отпуск, а я остался за него. Так вот с первого дня и стал директором. И начал командовать сотней человек. Тогда мы изготавливали оборудование для учреждений культуры: стеллажи, кресла, бобины. Снабжали необходимым оборудованием учреждения культуры, полиграфии и кино. Занимались ремонтом киноаппаратуры, у нас были художественные мастерские.
— И с первого дня начали вникать в технологический процесс? Или изучать финансовые потоки?
— С первого же дня мне пришлось заняться… перевозкой комбината. Мы размещались на улице оммуны, там, где сейчас Дом печати. А дали нам место на улице ирова возле нынешнего цирка. И пока Доронин был в отпуске, я перевёз всё оборудование и наладил производство.
— А как вас приняли люди? Они же были старше вас.
— Знакомство началось… с мата. Вот пришёл какой-то сопляк и командует. Но на второй день извинились. Поняли, что дело делаю. У нас всегда трудились специалисты, матёрые, помногу лет, умеющие отличать работу от болтовни.
А потом Министерство культуры дало срочное задание. Моё первое в этой должности. Тогда внедрялось широкоформатное кино, и требовались специальные бобины для киноленты. Мы стали единственным предприятием, которое выпускало бобины для всех кинотеатров страны. Причём, купить новое оборудование под их изготовление не удалось, и делать их пришлось на том, что имелось. Мы его перемонтировали, сами изготовили оснастку. Хотя тогда самое тяжелое было не изготовить, а достать из чего и чем, то есть металл, инструменты.
В ту пору мы снабжали дополнительным оборудованием все типографии области. А потом началось разделение. Сельскую киносеть отдали в облсовпроф (существовала такая организация), полиграфия ушла в управление снабжения и сбыта. И осталась у нас на заводе только «культура». С полиграфией расставаться было не жалко. Очень хлопотно с ней. Постоянные проверки органов: порядок хранения шрифтов, красок. Тогда требовалось, чтобы помещения, где хранились полиграфические материалы, имели одни двери и ни одного окна. Проверки «соответствующих органов» тяжёлые, поэтому с удовольствием отдал полиграфию.
Наша продукция была самой разнообразной. Делали аттракционы для парков культуры, например, водные велосипеды, изготавливали киоски Союзпечати. Потом селяне пожаловались в Москву, что их детей возят на открытых машинах, и министерство культуры дало нам задание — освоить автоклубы. Это передвижные киноустановки, типа автобусов, с показом дневного кино. Мы выпускали до четырёхсот автоклубов в год.
Потом настал век электроники. Пришла она и в культуру. И мы освоили изготовление усилительной и регулирующей звуко- и светоаппаратуры. Некоторые наши регуляторы оказались столь удачны по конструкции, что работают до сих пор, уже много лет.
12 декабря 1968 года мы получили название «Завод театрального оборудования Министерства культуры СССР». Вышли Постановления Правительства СССР за подписью А. Н. осыгина и Указ Президиума Верховного Совета СССР за подписью Н. В. Подгорного. Затем — приказ тогдашнего министра культуры Е. А. Фурцевой.
— Вы были с ней знакомы?
— А как же. Екатерина Алексеевна была сильным министром культуры, она очень много сделала для «глубинки» и для нашего завода, в частности. Я видел много министров культуры, но она, пожалуй, самый сильный и деятельный.
Мы — средний машиностроительный завод, по размерам, а не по качеству. Работают и автослесари, которые собирают автобусы и автоклубы, и электронщики, делающие усилители звуковой аппаратуры. Есть и термопластавтоматы, и сильный участок гальваники, и деревообработка, и металлообработка, и порошковые покрытия, и изготовление печатных плат. В лучшие годы у нас трудилось около тысячи человек. В одном Б сидело 150 конструкторов. И работы хватало всем. Один заказ сменял другой.
— Вспомните какой-нибудь один экзотический заказ?
— Почему один? Таких много. Например, оснащение музеев нашей столицы. Мы делали оборудование для подсветки экспонатов экспозиций. Нами создано всё оборудование для музея М.И. Глинки. В одном из кремлёвских храмов упал иконостас, и, чтобы его закрепить на месте, мы изготовили основание для иконостаса — огромную металлическую стену. Это был заказ управления делами ремля.
Гордимся тем, что оснащали Челябинский дворец спорта «Юность» — кресла, 18-метровый киноэкран, звук и свет. Дважды участвовали в реконструкции Оперного театра, звук и свет для нового театра драмы также делали мы, ТЮЗ, актовый зал ЮУрГУ. Последний наш объект — бывший кинотеатр Пушкина, ныне центр «Театр плюс кино». Нами выполнены кресла во Дворце пионеров и школьников имени Н. . рупской.
А своими стеллажами мы гордимся как инженерным решением. Они разошлись по всей стране. Во многих странах мира их просто скопировали. огда-то давно хотели запатентовать, но над нами посмеялись: «Да ну, ерунда какая, какие могут быть патенты на стеллажи?» Но наша конструкция оказалась самой лучшей. Там, например, предусмотрена регулировка полок через каждые четыре сантиметра. Они у нас лёгкие в сборке и очень удобные.
— Сорок с лишним лет на одном заводе. Дома не говорили: расти, мол, надо?
— Меня Фурцева два раза забирала в Москву. Но жена не захотела ехать в столицу. Приглашали работать в Молдавию, в Узбекистан. В Узбекистан звали начальником управления материально-технического снабжения министерства. И тоже жена не захотела.
— Чем же ей тут понравилось?
— Она здесь родилась и выросла. Если честно, то и сам не захотел уезжать. Потому что это мой завод. Я построил его с нуля, с первого колышка.
— То, что вы делали в советское время, являлось страшным дефицитом. ак вы управлялись с наплывом просителей?
— Порой это действительно был ужас. Особенно, когда коллегия Министерства культуры СССР начинала делёж материально-технического имущества. Её обычно вёл заместитель министра Николай Иванович Мохов. Екатерина Алексеевна просто не могла вынести того, что творилось на этой коллегии. Люди просили, да что там просили, требовали для своих республик, областей и районов. В конце долгого и тяжёлого заседания я говорил ему: «Николай Иванович, вот мы разделили всё на 100%, а завтра письма пойдут». Он только смеялся: «Завтра будете дополнительно делать. Людям же нужно».
И вот что интересно. Ресурсов материальных никогда не давали больше 40-60%, а план-то верстали полностью и даже сверх плана требовали.
— Жаловались на это?
— Знаете, нет. Однажды сказал заместителю министра, он мне ответил: «Для этого ты там и есть, чтобы всё работало. рутись».
— И что крутились, пробивали, доставали?
— Вот это и являлось самой главной работой. Очередь посетителей к нам стояла колоссальная. За любым оборудованием. И правдами и неправдами доставали, выпрашивали. Особенно к праздникам — 1 мая, 7 ноября. А что творилось в канун Нового года… Приходилось уговаривать рабочих, что надо поработать и в две, и в три смены. Объяснял, что это село, что после Нового года денег на культуру не дадут. Это же для детей, чтобы они не ездили в открытых грузовиках, не мёрзли зимой. Это для старух, чтобы сидели не на драном стуле, а в мягком кресле.
На старой площадке по улице ирова собирать автоклубы приходилось, как в войну, под навесами, даже цех не успели ещё построить. Только здесь, на ожзаводской, появился первый нормальный корпус.
— ак люди выдерживали такие тяжёлые условия?
— Во-первых, хорошая заработная плата. Я всегда старался в министерстве выбить фонд зарплаты под каждый заказ. Надо признать, что заводу помогали. огда получали какой-либо дополнительный объект, то всегда нам старались помочь фондами. Разумеется, по мере возможности. Например, однажды я был на учёбе в Москве. Тогда строго, каждые пять лет, учили директоров управленческому искусству. А в Челябинске произошла авария. В феврале прорвало батареи, и в самый мороз остановился малярный участок. Огромное количество изделий ждало покраски. Меня вызвал к себе замминистра прямо с занятий, пригласил начальника планово-финансового управления и спросил: «Сколько тебе нужно выделить дополнительно фонда зарплаты?» Я сказал, что нужно тысяч десять. Это тогда, когда зарплата инженера была 100 рублей. Замминистра велел немедленно изыскать деньги. И малярный участок был восстановлен в кратчайшие сроки. Люди знали, что труд их будет оплачен.
Впрочем, и под судом пришлось побывать. Полтора года выплачивал своим заводчанам уральский коэффициент, а Народный контроль отдал меня за это под суд, считая, что я не имел для этого оснований. Прокурор просил дать за это, как он считал, «преступление», 10 лет. За то, что я действовал без специального постановления Министерства финансов. Хотя все документы были поданы в соответствующие министерства своевременно.
— И чем всё кончилось?
— Заступились директора других заводов города и области, проявили солидарность, и присудил народный суд мне строгий выговор и десять окладов штрафа. Дома, пока шло разбирательство, сильно за меня переживали.
— Раз заговорили про дом, кем стали ваши дети?
— Дети у меня стали нормальными людьми. Старший сын Андрей окончил ЧПИ, ныне ЮУрГУ. Поработал заместителем начальника цеха завода им. Серго Орджоникидзе, успел побыть вторым секретарём райкома комсомола. Ныне он — коммерческий директор крупной фирмы. Дочь Ольга — бухгалтер-экономист. Младший, Иван, учится в институте. Я детьми доволен. И тремя внуками тоже. Старший внук учится в университете, средний — в 9 классе в школе, а младшему — 6 лет.
В их дела, конечно, не влезаю, но иногда они деда используют, как верховного судью в своих спорах. Есть у них такой аргумент: «Вот сейчас деду позвоню».
— Есть какое-нибудь увлечение в жизни, кроме работы?
— Люблю охоту. С 12 лет занимался стрельбой, и уже в 15 лет был членом сборной России по стрельбе, в 1954 году участвовал в первой спартакиаде школьников в Ленинграде, потом, год спустя, состязался в Воронеже. Много участвовал во всероссийских и всесоюзных соревнованиях.
В своё время я оборудовал тир в ЧПИ. Меня тогда вызвал начальник военной кафедры генерал Михаил Андреевич Шаров и сказал: «Сделай так, чтобы тир стал лучшим в городе». И мы его делали таким вместе с подполковником Богомоловым. Одно время я был в ЧПИ председателем ДОСААФ, и наши секции — стрелковая, мотоциклетная и парашютная — считались одними из лучших в Челябинске.
А охоту я люблю с детства. Сейчас уже меньше хожу с ружьём, а когда был молодой, знал все охотничьи места.
— На охоту ездите с равными себе?
— На охоте должности не важны. Есть одиночки, которым никто не нужен, а есть коллектив. Вот мы, когда ездим не на своё приписное охотничье место, то всегда стреляем в «общий котёл». Одному сегодня не повезло, дичь на него не пошла, а у другого, как раз, удача. Завтра может всё случиться наоборот. Поэтому мы стреляем всё в «общий котёл», а потом поровну делим. У нас никогда не случалось такого, чтобы кто-то возвращался домой с пустыми руками. Вырываться на охоту всегда трудно. Всё время пусковые объекты. Наш завод был одним из крупнейших в стране по объёму продукции. Времени не хватало, чтобы поохотиться по-человечески. Так, на денёк, другой выезжали. Разве что под какой-нибудь большой праздник.
стати, со мной только в прошлом году рассчитались по отпускам. В прежние годы я всегда имел 6-7 отпусков в запасе.
— А как же ЗОТ?
— А что ЗОТ? За мной — люди и дело. Так что давай, директор, трудись. Только охотой и спасался. Она и здоровье прибавляет, и настроение улучшает. Природа… А когда сам приготовишь добытое — вкуснее нет. Шурпа, или уха, скажем… Охотники — компанейский народ. Всё, что каждый привез, — на общий стол. И готовим по очереди.
— Историю можете рассказать охотничью?
— С удовольствием. Есть приписное охотничье хозяйство на озере Тышки. И вот однажды поехал на охоту с нами сварщик Леготин. Сели вечером у костра, а у него палатка стояла возле самого леса. Время позднее, уже часов 12 ночи, истории рассказываем. И вдруг слышим какой-то странный шорох. Это лиса забралась к Леготину в палатку и за сыромятный ремень ружьё тащит. И не боится, рыжая… Жаль мне, что сыновья охоту не полюбили, не передалось.
— Однако, вернёмся к заводу. Те, кто прорывался к вам в кабинет, наверное, и уговаривали, и упрашивали, и взятки предлагали?
— На этот счёт мне как-то меньше «повезло». Взяток почему-то не предлагали. Наверное, потому, что откуда на селе деньги, тем более у культуры? Впрочем, если дарили мёд или яблоки — всегда брал с удовольствием и всех вокруг угощал. Привозили мясо диких зверей, уток…
Зато обмен своей готовой продукции на материалы мы всегда осуществляли, заключали такие договоры задолго до понятия «бартер».
— Работая столько лет на культуру, вы, наверное, многих деятелей искусства знаете лично?
— Ну, не многих, но кое с кем судьба сводила. Полагаю, вам известно такое имя, как Евгений Петросян. Или ансамбль «Сябры». Они приезжали сюда за аппаратурой. Ещё могу вспомнить Шамиля Мелик-Пашаева. Разумеется, наш «Ариэль». Да много кто перебывал за эти годы. И все у нас в красном уголке выступали. Народу набивалось полно. роме наших, приходили из соседних организаций. Пропускали на концерты каждого, кто хотел послушать.
Мы дружили с Ташкентским цирком на сцене. Они часто здесь выступали. У них был свой передвижной зооцирк. И они подарили для нашего пионерского лагеря в ременкуле ослицу, которая вскоре родила ослёнка. Три года эта пара там жила. За зиму отощают, весной такие худые. Зато летом дети их откармливали. И каталась на них детвора каждый день.
— Велика ли на заводе текучка кадров?
— оллектив у нас постоянный, люди не уходят, держатся за место, хотя зарплата небольшая по нынешним временам. Однако, в прошлом году стало заметно, что отношение к культуре в области изменилось. И губернатор Пётр Сумин, и глава Челябинска Вячеслав Тарасов уделяют немало внимания этой сфере человеческой жизни. Начальник управления культуры Владимир Макаров — обаятельный человек и грамотный специалист — очень хорошо относится к заводу.
— Полностью ли загружены заводские мощности?
— Нет, мы могли бы делать больше, намного больше. Были годы, когда делали 110 тысяч кресел в год. Да и сейчас можем, был бы заказ.
Он очень уверенно держится. На вид Валерию Андреевичу никто не даст его лет. И правильно. Нечего и пытаться измерить талант годами. Талант руководителя. аждый год у нас проводят конкурс «Человек года». Мочалов мог бы претендовать на титул «Человек дела». Настоящего дела. По-моему, так надёжнее.
