Веселый эстет и бунтарь, эксцентрик и авантюрист, сегодня Джереми Кларксон один из самых популярных телеведущих канала BBC c его знаменитой TOP GEAR, известной далеко за пределами родной Британии. Острый язык и блестящие шутки давно стали его визитной карточкой, а каждое его выступление расходится на цитаты. Его считают совершенно некрасивым, но он неизменно притягивает взгляды миллионов поклонников, тысяч журналистов и сотни критиков и правозащитников. Мощный, дорогой, стильный и вздорный, словно Bugatti Veyron, Джереми Кларксон создает свой мир.
Я мужчина и ни за что не стану спрашивать прохожих, как проехать в библиотеку. Кого тут спрашивать, если я все равно умнее? Хотя иногда в маленьких городишках, где местный совет позволил малолетним недоумкам разработать систему одностороннего движения, я сдаюсь и позорно уточняю, как ехать дальше. И чувствую себя предателем всего мужского рода.
Дружба – монета неразменная и требует лояльности. И у вас всегда есть право хранить молчание. Я думал об этом сегодня, стоя в душе, и понял, что легко мог бы свидетельствовать в суде против своих друзей. Дружба – огромная песчаная дюна, которая только издалека выглядит незыблемой глыбой, а на деле однажды утром вы просыпаетесь, а ее уже нет. Если тебе кто-то звонит после пятилетнего перерыва, это означает две вещи. Он остался без работы. Или без жены.
Мы все делаем ошибки, но цена этих ошибок сильно зависит от условий, в которых мы их совершаем. Когда кассирша в супермаркете промахивается и считает пучок брокколи на пятнадцать пенсов дороже, никого это особенно не волнует. Но как насчет того парня, который боевой патрон спутал с холостым и зарядил его в винтовку SA-80, а потом в новостях сообщили, что погиб семнадцатилетний морской пехотинец? Рано или поздно придется признать, что культивирование чувства вины не работает, что «ленд-роверы» будут въезжать на рельсы и вызывать крушения поездов. Мы должны прекратить наказывать людей за то, что они делают самое человечное на свете – ошибки.
Говорю как отец, я никогда не буду матерью. На прошлых выходных мне пришлось примерить на себя роль отца-одиночки, и, честно говоря, было бы легче, если бы все это время я занимался подводным вязанием. Я полностью провалил задание. Когда моя жена вернулась в воскресенье вечером, один из детей истекал кровью, другой сбежал из дома, а третий застрял на дереве. На прошлой неделе я возвращался домой, и меня встречали трое умытых, чистеньких ребятенка в пижамах, со сделанным домашним заданием, вылизанных и сытых. Думаю, в этом заключается фундаментальное различие между матерью и отцом.
Побеждают только неудачники. Фигура у моей старшей дочери далеко не грациозная. Бег ей дается с трудом. Она размахивает руками и ногами, как вертолет, и на спортивных мероприятиях она проваливает все задания. Я не хочу, чтобы мои дети были несчастными. Я не мог видеть, как она глотает слезы поражения. Что же делать? Может, объяснить, что проигрыш лучше победы? Сохранить лицо в момент выигрыша практически невозможно. Вам необходимо выглядеть гордо и благородно, а это не по силам даже Дастину Хоффману. Михаэль Шумахер выигрывает все и вся с восьми лет, и то до сих пор не научился справляться с лицом.
Чем занимается вечерами каждый современный человек? Я знаю телевизионную статистику, поэтому смею предположить, что вы не сидите перед ящиком. Также мне известно, что в Британии закрывается как минимум по одному пабу в день, поэтому вы вряд ли просиживаете штаны у барной стойки. В театре последний раз вы были в школе с классом. Можно бы предположить, что вечерами вы отжигаете на дискотеке, но на прошлой неделе я читал в газете, что танцполы заняты последние десять лет лишь на четверть. Изучив жалкие цифры о продажах книг, я пришел к выводу, что вечерами вы вряд ли сидите с книжкой у камина. Если подсчитать официальные цифры о том, сколько человек ежевечерне занимаются обычными вещами – пьют, ходят в кино, театр, ужинают в ресторане, смотрят телевизор, занимаются сексом и читают – и вычесть из общего населения страны, вас хватит сердечный приступ. Каждый вечер двадцать миллионов человек не делают абсолютно ничего.
Я заметил у русских одну характерную вещь. Они никогда не улыбаются и не пробуют вступить с вами в контакт. Немцы, те так и норовят подойти и извиниться за поведение своей страны во время войны. А у русских такой вид, будто эта война идет до сих пор.
Каждую неделю я сажусь в какую-нибудь чудовищно мощную машину и ношусь в ней средь гари и дыма. Это непрерывная и очень опасная борьба с законами физики. Когда-нибудь она закончится плачевно.
Мою программу смотрит три миллиона семьсот тысяч зрителей – это вторая по популярности передача на канале Би-би-си. А кто же первый? Как бы скучно это ни звучало, на первом месте по популярности находится программа Gardener’s World, в которой человек по имени Монти Дон передвигает куски земли с места на место и получает неподдельное удовольствие от кучи компоста.
На прошлой неделе королева Великобритании пригласила меня к себе во дворец. Я пулей полетел в Букингем. И все не мог понять, почему самая богатая и могущественная королевская семья в мире живет во дворце за тюлевыми занавесками, которые есть только в домах у пролетариев. Ей некуда деваться от своей работы, от бесконечного махания ручкой с балкона и просьб передать чайник за обеденным столом. Вы можете сказать в ответ, что вся ее несчастная судьба компенсируется состоянием. Что ж, может быть, и так. Но на что ей его тратить? На скоростную лодку? На Lamborghini? Ну, знаете, она же не Виктория Бекхэм.
Моя жена сейчас читает книгу размером с энциклопедию, повествующую о женщинах в пчеловодческих сетках на лицах, которые в течение пятидесяти лет искали в Перу утерянный браслет. Другими словами, книгу, претендующую на Букера. Иногда я выхватываю у нее эту книгу из рук и возмущаюсь: «Что ты хочешь там вычитать?» И получаю каждый раз один и тот же ответ: «Да ничего, собственно, не хочу». Когда я читал «Красный шторм» Тома Клэнси, не включенный в список номинантов на Букера, у меня могли вынуть печень, скормить ее собаке, а я бы и не заметил.
Когда я был маленьким, время тянулось нудно и было душным, как соло на саксофоне. В школьном возрасте я проводил длинные теплые вечера за прослушиванием длинных и теплых композиций Dark Side Of the Moon. В одной из песен пелось о том, что время бежит очень быстро и что если я не встану со стула, не сниму наушники и не сделаю что-то со своей жизнью, то десять лет незаметно пробегут мимо. Какая чушь, думал я. И вот мне 23, у меня столько же времени, сколько и в детстве, и то потому, что я не тратил его на ерунду, а спал. Но когда ты достигаешь отметки в 33 года, все меняется. Время прикрепляет за спину портативный реактивный двигатель с соплами и отчаливает на трех скоростях звука. Что ж, мне 43 года, и я требую обратно саксофон. Я хочу лежать на спине, жевать травинки и думать о том, какими будут мои последние слова.