+7(351) 247-5074, 247-5077 info@missiya.info

По разным причинам – прежде всего по собственному желанию – они решили начать новую жизнь в другой стране. Но со временем вернулись. Какой они увидели свою страну мечты? Что заставило их вернуться в Россию? И где они будут жить дальше? «Миссия» открывает рубрику, в которой челябинцы рассказывают свои истории возращения на Родину.

Борис Евдокимов,
Германия 2004 – 2008

Борис Евдокимов  (© 2023 МИССИЯ )

Я уехал в Германию летом 2004 года. До этого два раза был там в гостях у знакомых. И каждый раз очень хотел остаться в Германии. Но легально это было сложно сделать. Практически единственная возможность – это заключение фиктивного брака. Но мне не хотелось пользоваться таким способом.

И вот я уже был женат. Моему первому сыну исполнилось два года. А я все думал о том, что хочу переехать жить в Германию. И как-то встретил товарища, который рассказал мне, что можно, например, попросить политического убежища в той стране, о которой я мечтал. Но доказать, что ты в нем нуждаешься – дело нелегкое.
Я предпринял ряд мер, по которым это стало более или менее возможно. И мы с женой и ребенком поехали в Германию.

90% людей, находящихся там, неважно из какой страны: Грузии, Туркмении, Чечни, Дагестана, Украины – приезжают именно так. Но не все могут доказать факт политического гонения на них.
А вот те, кто действительно подвергается репрессиям и кто нуждается в политическом убежище, – им сложнее всего обосновать свою необходимость остаться в чужой стране, потому что требуется соблюсти ряд условий. Как минимум, приехать в страну легально. Некоторые просто приезжают по визе.
А уже на месте придумывают разные истории.

Мы не брали с собой много вещей. Только самое необходимое.Нам назначили первое интервью в Бундесамте, город Берлин, после которого дали отказ в предоставлении политического убежища. Но никто нас из страны не выгонял.
У нас было право подать апелляцию, что мы и сделали. Правда, мы так и не дождались первого суда, который бы рассмотрел эту апелляцию. Мы, к сожалению, уехали раньше. Решения суда люди там ждут иногда и по десять лет. А все это время живут на гособеспечении, то есть государство платит им пособие по безработице.

Мы тоже его получали. На тот момент, когда мы жили в Берлине, оно составляло 200 евро на меня и 350 евро на жену с ребенком. Плюс к этому нам оплачивали жилплощадь и коммунальные расходы. Это примерно 500 евро.

За все время пребывания в стране мы сменили три квартиры, а я три места работы. Первые полгода нам нельзя было трудиться. Социальная служба предоставляла возможность работать только 60 часов в месяц за 1 евро в час. Мы также не могли уезжать далеко от Берлина, покупать крупные вещи, например, автомобиль. Но на самом деле далеко не все те, кто ждет решения суда по предоставлению вида на жительство в Германии, соблюдает эти правила.

Жесткого контроля за этим в стране нет. Многие перемещаются свободно по всей Европе.

Наш ребенок пошел в детский садик, говорил только по-немецки. Хотя дома мы говорили по-русски. Но он почему-то воспринял прежде всего немецкую речь. Жена учила язык и достаточно быстро начала общаться. Сначала она стала понимать немецкую речь, а потом уже и говорить по-немецки более или менее нормально. Я в Челябинске учился в Педагогическом университете на переводчика c немецкого языка, так что мне было проще. Хотя, конечно, мой акцент очень чувствовался.

В Германии мы старались с русскими не общаться. Переселенцы и беженцы не всегда меняются в лучшую сторону. Многие из них – это те, кто ничего не добился здесь. Там им предоставили хорошие социальные условия, но суть их осталась прежней. Они не поняли, что попали совершенно в другую страну. И эти люди даже не пытались как-то интегрироваться, выучить новый язык. Из-за них у немцев сложилось не самое лучше впечатление о русских и выходцах из стран СНГ.

А если говорить о самих немцах, то они очень отличаются от нас. Конечно, есть разные, как и везде. Но хороших людей я встретил там больше. Внешне кажется, что европейцы от нас не отличаются. Но у меня есть одна фотография, сделанная в самом начале нашей жизни в Германии. На ней я и мой знакомый. И сразу видно, что я – русский, а он – нет. Это подтверждали все, кто видел фото. Но буквально через год жизни там мы с женой стали больше похожи на европейцев. Так что за русских нас и не принимали.

Через какое-то время нам разрешили самим найти себе квартиру, позволили переезжать с места на место. Я начал работать в одном благотворительном проекте, который помогает людям реабилитироваться после алкогольной или наркотической зависимости. Я просто работал на кухне: готовил. И приобрел хороший опыт приготовления вегетарианской пищи.

Борис Евдокимов  (© 2023 МИССИЯ )

Мы много гуляли пешком по Берлину. Это доставляло нам удовольствие. Пособия вполне хватало на жизнь. Даже больше могу сказать, если бы нам оплачивали только квартиру, мы могли бы и в этом случае прожить достойно, потому что там и продукты, и вещи из домашнего обихода можно получать бесплатно. Людям, которые могут позволить себе покупку новых вещей, нужно куда-то девать старые. Для того, чтобы увезти их на свалку, нужно заплатить. Можно, конечно, вынести на улицу и оставить старые вещи там, как это делают, например, арабы, но за это могут и арестовать. Так что многие просто отвозят ненужные вещи в организацию, которая занимается приемом таких вещей, а потом – раздачей тем, кому они необходимы. Там есть и камеры с одеждой, где можно бесплатно ее взять. Кстати, еще один проект, в котором я работал – «Берлинская тарелка». Его филиалы располагались в католических или в протестантских храмах. Добровольцы, которые работали в них, ничего не получали, но могли бесплатно брать себе продукты питания. В Германии есть такая система: примерно за месяц до окончания срока реализации продуктов – их уже нельзя продавать, но и выбрасывать не имеет смысла – они еще хорошие. Поэтому волонтеры, например, «Берлинской тарелки», на машинах объезжали магазины и собирали продукты, затем в субботу и в воскресенье раздавали тем, кто нуждался в них. Я чувствовал себя наравне с теми людьми, с которыми работал вместе, с которыми мы знакомились. У нас были друзья немцы от 19 до 75 лет. Там нет возрастного ценза. Общение очень легкое. Здесь же в России очень сложно чувствовать себя наравне с теми, кто старше тебя, кто выше по социальному статусу. Потому что люди изначально себя так ставят.

Я понимаю, что Россия за четыре года, пока меня не было в стране, сильно изменилась. И я бы мог за это время многого добиться здесь в социальном плане, но я абсолютно не жалею, что уезжал. Это очень ценный для меня опыт. Там мир начинаешь понимать по-другому. И в Германии, и в России люди хотят много зарабатывать. Но там это дает свободу, а у нас – не всегда. У меня в документах было написано: «Личность не установлена». Но я чувствовал себя внутренне свободным, спокойным и уверенным в завтрашнем дне. Здесь у меня не было такого ощущения никогда. Мы хотели остаться там, получить вид на жительство. Но обманом не хотелось этого делать, это во-первых. А во-вторых, в Челябинске живет моя мама. Я единственный ее сын.

И она со временем стала очень нуждаться в нас. Поэтому мы вернулись. Мама не хотела переезжать туда. Здесь в Челябинске у нас родился второй сын. Я быстро нашел работу. Но люди, с которыми я сотрудничал, нечестно вели бизнес. И мне не хотелось на них работать дальше. С тех пор я сменил еще несколько мест работы, но почти везде встречал не совсем корректное отношение к партнерам. Теперь мне сложно работать с теми, с кем у меня нет общих интересов. Отношение к людям там и здесь – очень отличается. Так что пока ищу работу. Но по-прежнему очень хочу вернуться в Германию. 

Pin It on Pinterest

Share This