Года два назад Виктор купил в одном из пригородных поселков кирпичное здание бывшего склада райпотребсоюза. Переоборудовал его под мастерскую. Просторно, светло, сухо. Появилась, наконец, своя литейка: малоформатные работы можно отливать прямо там. Исполнил еще одну давнюю мечту: установил кинокамеру и большой экран, на котором проецируются все моменты его работы. Не для самолюбования, разумеется, а чтобы видеть творческие недостатки и мгновенно их ликвидировать.
Помню, как радовался Виктор новоселью. Его неиссякаемая творческая энергия удвоилась. Главной на тот момент была работа над памятником великому актеру Жженову. Дружили они с ним много лет. Митрошин дважды возил Георгия Степановича по окрестностям Челябинска, восхищая его красотами уральской природы. Хотел изваять его еще при жизни. Не успел.
Еще прошлым летом в Минске должны были отлить надгробие в бронзе и установить на могиле Жженова. Но планы нарушил кризис. Спонсоры, обещавшие родным актера и автору монумента материальную помощь, ретировались. Трехметровый «Жженов» сиротливо стоит в мастерской скульптора, а сам Митрошин от отчаяния «сбежал» в Москву. Воплощение многих других идей тоже пришлось отложить до лучших времен.
Митрошин не унывает (не такой он человек) и не опускает рук. Что-то творит в тесной съемной московской квартирке. Да и от одиночества не страдает.
Среди звезд
Митрошин не рубаха-парень. Лезть кому-то в душу, напрашиваться на дружбу не в его правилах. Самолюбив, – Лев по гороскопу. Но люди сами тянутся к нему.
– Никогда не думал, что буду дружить со «звездами», – как-то поделился Виктор Федорович. – Вроде куда мне до них? Оказалось, что их жизнь вполне обычна: те же болезни, переживания, перепады настроений.
Георгий Жженов обожал Митрошина и доверял ему, как родному. Допустим, надо лечь на обследование в больницу. Так просил, чтобы именно Виктор его туда отвез. Любил поболтать с ним, пропустить по рюмочке.
– Сидим как-то, – вспоминает Митрошин, – а он мне: «Витька, что-то я пьянеть стал». «Так мы ведь, Степаныч, уже вторую бутылку допиваем». – «А-а, ну тогда нормально».
Накануне смерти Жженов никого не хотел видеть. Но, узнав от дочери Юли, что его челябинский друг приехал в Москву, потребовал: «Пусть Витя ко мне придет». У Митрошина сердце сжалось, когда увидел старика.
– Степаныч, ты чего расхворался? – пытался он его подбодрить. – Обещал приехать на Урал по грибы, а сам в больнице спрятался.
– Приболел, – виновато ответил тот. – Обещаю, что оклемаюсь и приеду.
Не приедет… Через могилу от Жженова на Новодевичьем кладбище похоронен актер и режиссер Евгений Матвеев. Как-то Митрошин вручал ему свою «Девочку со звездами» – специальный приз ежегодного фестиваля искусств «Южные ночи» (его проводит Александр Панкратов-Черный, тоже друг Митрошина). Предупредил: «Звездочки острые, осторожно». Но Матвеев от волнения зацепился за острие и проткнул кожу на ладони.
– Ничего, – улыбнулся мэтр кинематографа, – зато могу сказать, что приз мне с кровью достался.
У Митрошина немало друзей, которые годятся ему в отцы-матери. Он дорожит этим общением, не ощущая возрастной грани.
– Люди ведь не душой стареют, а телом, – считает он.– Эмоции, настроения не зависят от лет. Многие ровесницы Плисецкой давно уже старушки. Жалуются на болячки, все время толкуют о смерти. А у Майи Михайловны даже мыслей таких нет. Она вся в делах, планах, событиях, встречах.
Для Плисецкой наш Митрошин человек особый. Только он смог угодить ей, создав скульптурный портрет «Майя», а потом и приз для международного конкурса ее имени. Восхищенный этими работами супруг великой балерины Родион Щедрин не поскупился на комплимент, назвав Митрошина «первым скульптором XX века».
В звездной семье Виктор всегда желанный гость. А если надолго пропадает, Майя Михайловна может и упрекнуть: «Почему редко звонишь?»
Как-то он набрал их номер, чтобы поздравить супругов с юбилеем совместной жизни. А Плисецкая спрашивает:
– Витюша, ты видел мою новую книгу? Прочитай обязательно, там есть и про тебя.
В книге она рассказала, как Митрошин взбудоражил своей выставкой весь Париж. Автор с коллегами на двух машинах добирался туда через Москву, Финляндию и Германию, никому другому не доверив доставку ценного груза – тридцати своих лучших скульптур. Их выставили в штаб-квартире ЮНЕСКО, неподалеку от Эйфелевой башни. На открытие явились именитые персоны. Кутюрье Пьер Карден долго стоял перед «Майей», даже рот открыл от изумления – таким его и запечатлел челябинский фотохудожник Александр Соколов.
На той выставке Виктор передал директору ЮНЕСКО миниатюру из бронзы и золота, в которой воплотил символ этой международной организации. Хрупкая девушка, держащая в руках трепетную бабочку – олицетворение бережного отношения к душе. Виктор сказал при этом довольно замысловато:
– Я работаю по принципу: не можешь делать великое, делай большое, поэтому я делаю маленькое.
Он подразумевал следующее: в малых формах может заключаться большой смысл. Добавим: и недюжинное дарование автора.
Он говорит, что не ставил себе цели завоевать мир. Всегда хотел, и по-прежнему хочет удивлять, прежде всего, самого себя. Но получилось так, что удивил и заставил говорить о себе в превосходных степенях многих сильных мира сего.
Не лыком шитый
Для Митрошина его создания словно живые. Иногда с ними случаются удивительные истории.
Как-то к Виктору пришла экстрасенс. Огляделась и спрашивает: «Тут у тебя какой-то старец скрывается?». «Какой старец?» Он стал ящики выдвигать, из одного Яшку вытащил – забавную скульптуру обезьяны из нешлифованной бронзы.
– А-а, вот это кто. Твой советчик, – изрекла экстрасенша. Она не ошиблась. Яшка каким-то магическим образом влиял на настроения своего хозяина. А скульптуру «Равновесие» женщина назвала «космической антенной», которая ведет автора по жизни.
Скульптура «Богиня Солнца» интересна тем, что если ее повернуть под определенным углом, на животе появляется тень в виде волчьей морды. Сначала она стояла на постаменте из обсидиана, и он дважды разбивался. Видно, не врут гороскопы, утверждая, что обсидиан – противоположный знаку Льва камень. Митрошинский камень – яшма. У японцев есть поговорка: «Лучше разбиться яшмой, чем жить черепицей». Когда он посадил «Богиню Солнца» на яшму, она «успокоилась».
Несколько лет назад Виктор победил в международном конкурсе на создание памятника известному меценату Сергею Дягилеву. Его установят в Париже возле Гранд Опера.
В Челябинск на имя Митрошина пришло письмо от президента Франции, одобрившего проект уральца. Когда в столице Франции был концерт в честь 125-летия Дягилева, Митрошину дали место в первом ряду. Сел, а со сцены прямо на него смотрит с огромного портрета «виновник торжества». Как будто прямо в душу заглядывает.
У Виктора мурашки по коже побежали. «Сделаю я тебе памятник, Сергей Павлович», – мысленно произнес он.
Моделью стал литейщик Олег Боровков. Скульптор им дорожит как редким профессионалом. Когда Олега одели в одежду начала прошлого века (выпросили в костюмерной Малого театра), Митрошин обалдел: ну, вылитый Дягилев, каким его донесли до нас архивные снимки и кинокадры.
Собственно говоря, Митрошин в некотором смысле продолжатель Дягилева. Своими авторскими международными выставками (они были в США, Австрии, Англии, Финляндии) он поднимает престиж Отечества.
– Публика тамошняя всегда подходит ко мне, чтобы выразить удивление: мол, мы ничего подобного прежде не видели, – с удовольствием констатирует Митрошин. – И часто спрашивают: «Почему вы, такой известный человек, не знаете английского языка?» Я большой и указательный пальцы разведу: мол, ваша страна вот такая. Потом обе руки в разные стороны вытяну: а Россия вот такая. «Может, лучше вам выучить русский язык?» – «Сорри, будем учить». А я им строгим тоном: «Чтоб к моему следующему приезду говорили по-русски!» Гонору-то у меня тоже хватает.
Когда открывалась его выставка в Вене, Виктора пригласили в закрытый клуб, куда без смокинга прийти немыслимо. Не пожалел денег, купил. Комфортно себя чувствовал, когда с вице-канцлером Австрии общался. Тогда же, в Вене проходил международный турнир по гольфу. Организаторы у него одну миниатюру приобрели, сделав ее главным призом соревнований. А он, чтобы не чувствовать себя чужаком, купил клюшку.
Никита Михалков заказал Митрошину приз «Золотой орел». Чтобы вручать от Российской киноакадемии в номинации «За выдающийся вклад в развитие мирового искусства». Первым его получил Марчелло Мастроянни. Покупал Михалков работы Митрошина и для своей домашней коллекции. Никита Сергеевич к нашему земляку сначала относился с прохладцей, как к исполнителю. Но когда увидел его скульптуру на даче Путина, оттаял. На какой-то презентации подскочил и говорит: «Дай-ка я тебя обниму». А Митрошин отвечает: «Ну, на, обними».
Михалков познакомил Виктора с Зурабом Церетели. Тот пригласил его к себе в Академию художеств, стол накрыл, угощал с грузинской щедростью. Потом спрашивает: «Может, тебе чем-нибудь помочь?» – «Нет». – «А проблемы есть?» – «Нету». – «Первый раз встречаю человека, которому ничего не надо», – удивился мэтр.
– Главное мое богатство – близкие люди, родня, – утверждает Виктор Федорович. – Бог посылает мне хороших друзей. Давно дружим с Сережей Мирошниченко. Рад, что мой земляк стал известным кинорежиссером. Дорожу общением с олимпийским чемпионом Сергеем Макаровым – тоже челябинец. Я ему вручал свой приз на фестивале искусств. Мы с Панкратовым-Черным решили не только артистов, но и спортсменов награждать. Спорт – своего рода театр.
Мраморное шоу «а ля Роден»
У Митрошина есть и недоброжелатели. Его иногда обвиняют в пошлости, слащавости. Некогда Виктора даже клеймили «буржуазным художником». Теперь, когда он так востребован, те же люди завистливо шипят: «Хитер, сумел все наперед просчитать». Митрошин только лукаво посмеивается и работает себе в удовольствие.
Его «всеядность» в пластическом искусстве многих изумляет. Может и многотонную глыбу обтесать, и блоху подковать. Обожает колдовать над миниатюрными вещицами. Даже близкие люди не могут привыкнуть к его способности столь легко переходить от монументальной скульптуры, где камень рубится кайлом, к тончайшим ювелирным изделиям. Дочь Марина, когда была помладше, удивлялась: «Папа, как ты своими ручищами лепишь такие крохотные цветочки?» А он в ответ: «Лепить-то нужно не пальцами, а головой».
Если есть возможность, он может кайфовать над какой-нибудь миниатюрой ни один год. Эта серия называется «для души». К ней относятся все его выставочные скульптуры из полированной бронзы. Фигуры животных, которых хочется погладить, потому что они хоть и из металла, но выглядят теплыми. Неземной красоты Дивы, прототип которых (по секрету) вполне земная красавица. Выставочные оригиналы, а их уже под сто, навсегда остаются у автора, он не желает с ними расставаться ни за какие деньги.
– Мне нравится одна случайно услышанная реплика: «Пока ты был недоволен жизнью, она прошла».
И еще: «Не говори о себе плохо, оставь это другим». Когда спешишь работать, интереснее жить, – рассуждает неугомонный Митрошин.
Заказные вещи надо делать быстро, к определенному сроку. К ним относятся скульптуры-призы. И, наверное, нет на Земле другого мастера, который бы так преуспел в этом жанре. Приз для московского фестиваля «Белая планета клоунов», который проводит наш земляк Александр Фриш. Призы кинофестиваля «Южные ночи»: та самая «Девочка со звездами» и еще «Морской конек», который президент фестиваля Александр Панкратов-Черный вручает выдающимся актерам, а Виктору довелось вручить его патриарху кино Владимиру Зельдину. Тот даже прослезился: «Это первый приз в моей жизни». «Свеча» – приз кинофестиваля «Созвездие», ею награждены суперзвезды кино Людмила Гурченко, Светлана Крючкова, Леонид Филатов, Георгий Жженов, Владимир Машков, Вера Глаголева, Наталья Гундарева и другие светила. Леонид Ярмольник однажды подбежал к Митрошину:
– Я дома все призы раздвинул, твоя «Свеча» в центре стоит, она самая лучшая.
Стали престижными призы международного балетного конкурса «Майя», международного конкурса молодых вокалистов под эгидой Елены Образцовой, приз «Жеребенок» для московского конкурса молодых дарований. Есть приз «За бережное отношение к культуре России», посмертно присужденный Раисе Горбачевой. «Заказным» работам Митрошин отдается с той же страстью, что и «для души».
Что касается монументального жанра, много лет он работал с мрамором. На Урале мрамор «грязный», с пятнами, вкраплениями. Как-то Митрошин случайно познакомился на одной московской выставке с владельцем мраморного карьера в Карраре. Тот, посмотрев буклет с работами Митрошина и увидев там скульптуру ежей «Сладкая парочка», буквально вцепился в Виктора: «Продайте, у нас на гербе ежи, заплачу, сколько скажете». – «Не могу, это я делал для себя», – извинился Митрошин. И все равно тот готов был на льготных условиях продать любой блок своего мрамора. Виктор вежливо отказался.
– Он мягкий, как сахар, – объяснил он мне. – Я узнал, что в Китае хороший мрамор: чистый и крепкий, можно его красиво полировать. Хочу купить блоков семь, сделать специальную серию работ – этакое мраморное шоу. Со времен Родена никто ничего подобного не делал. Можно будет выставить его в помещении ЮНЕСКО в Париже.
«Я и в Москве думаю о Челябинске»
Старший брат Виктора Борис вспоминает:
– В конце семидесятых я служил на Дальнем Востоке. И однажды читаю в «Комсомолке» статью о том, что комсомольско-молодежная бригада ЧТЗ под руководством челябинца Виктора Мирошина заняла первое место во всесоюзном молодежном соревновании. Оказывается, чтобы перевыполнить план, Виктор с напарником собрали за смену Т-130. Ну, просто рекорд! Я, правда, не удивился: Витька у нас с детства упертый. Всегда своего добивался. Лет с шести он начал лепить фигурки из пластилина, потом, когда ножиком научился пользоваться, стал диковинки разные вырезать из сучков. Жили мы в Тракторозаводском районе, возле Никольской рощи. За Витькой гурьбой ребятишки бегали. Так что зрительский успех он познал рано.
В детстве еще одной страстью Вити было авиамоделирование. Но подходящего учебного заведения в Челябинске не было. Подался на завод, работал шлифовщиком коленвалов (кстати, это высокая квалификация, требующая необычайной точности, а Вите еще 18 не было). Потом устроился в проектный институт, там моделировал инфраструктуру деревень и поселков (в те советские годы обустройство сельской местности еще входило в планы правительства). Один из его проектов даже попал на ВДНХ. Но тут Митрошина забрали в армию. Вернулся, пошел на ЧТЗ, чтобы заработать деньги. Учиться искусству скульптуры мечтал в Москве. В это время в Челябинском художественном училище открыли скульптурное отделение.
О Митрошине там уже знали, он был принят в первую очередь.
После окончания семь лет работал в художественном фонде форматором, иными словами – исполнителем. Рубил мраморные глыбы, а потом эти отесанные его руками формы скульптор превращал в утонченные образы. Виктору хотелось создавать авторские работы, но он терпеливо ждал своего часа. И брался за работу, от которой другие отказывались. Перестройка еще не наступила, объекты соцкультбыта оплачивались по остаточному принципу. Но он не о деньгах думал, ему хотелось пробовать себя в разных жанрах, приобретая опыт. Делал барельефы для пионерлагерей, много лет подряд лепил ледяные новогодние городки на площади Революции. Забавные фигурки «инопланетных» животных, разбросанные по Алому полю, уже четверть века радуют детвору.
Теперь Челябинск украшают работы Митрошина, ставшие знаковыми. Скульптурно-ландшафтная композиция «Сфера любви» – место паломничества новобрачных. У подножия памятника «Орел» в честь воинов-интернационалистов, что на бульваре Славы, всегда лежат живые цветы. Вход в школу дзюдо «сторожит» скульптура борца.
Родной город он не забывает. Одна из последних работ – гран-при для международного фестиваля танца имени Натальи Карташовой. Красивый приз: изящная фигурка танцовщицы в национальном наряде и кокошнике. А еще мемориальный портрет-памятник профессору Роману Лифшицу. Обычно от таких работ скульптор отказывается. Когда живого человека хочешь изобразить, чувствуешь связь с его душой, а как «уловить» ушедшие души? Но Романа Иосифовича Митрошин боготворит: он спас сотни жизней, особенно, если вспомнить Ашинскую трагедию.
Порой ему кажется, что местные власти его не жалуют. Что ж, не только у него такое чувство, многие талантливые земляки не нашли признания на малой родине. Когда Махмуд Эсамбаев, коллекционировавший работы Митрошина, гастролировал в Челябинске незадолго до своей смерти, то встречался с областной властью. И сказал чиновникам: «Вы мне тут Витьку не обижайте». Но к великому артисту не прислушались, никаких преференций Митрошин не получил. Да и не привык он надеяться на кого-то, кроме себя. Он всегда все делает сам. Когда понял, что для «Орла» нужен черный гранит – такой, чтоб пережил века, и которого нет на Урале, поехал искать его на Украину и в Карелию. Несколько лет назад под Свердловском облазил все гранитные карьеры, пока не нашел нужный материал.
Как-то заказали ему один гранитный монумент. Сколь непросто рубить этот материал, понятно и непрофессионалу. Но он довел 22-тонную глыбу до нужного образа. Правда, у заказчика не нашлось денег для завершения проекта. Что ж, Митрошин не расстроился. Он воспринял эту работу как урок. Теперь может рубить гранит, словно сахар.
Физическая работа для него – дело нормальное. Человек-гора, он бицепсами привык играть с юности. Говорит, что от работы никогда не устает. Устает без работы.