…В противовес беспокойству, вызываемому утерей ориентации, добротный образ окружения дает важное чувство эмоционального комфорта и помогает установить гармоничные отношения между личностью и внешним миром
К. Линч
Что же такое «добротный образ окружения»? Чувство комфорта, уюта, красоты? По отношению к кому или к чему мы произносим эти слова? Конечно, к жителям города, или просто к человеку, которому бывает комфортно, но неуютно в квартире. Тревожно в, казалось бы, обустроенных американских городах. И за этим стоит не только чувство Родины или его отсутствия, а скорее, непонятность осознания себя в этом месте, как в большом лабиринте: не известно, найдешь ли выход. Мне кажется, что чувство покоя – главный критерий организации пространства для человека. Мы все знаем: один из критериев комфорта в помещении – сидеть лицом к двери. Это действительно понятно. Если кто–то заходит в помещение, не надо оглядываться. Человек выходит из подъезда и попадает во двор. Это первое пространство, в которое попадают дети. Им должно быть спокойно в своем дворе…
Чтобы заниматься планированием города, архитекторы не только определяют приоритеты для создания его образа в целом, но и создают маленькие и большие пространства, в которые попадает его житель. Какое пространство способен охватить глаз человека и воспринять его в городе? Какими объектами и объемами оно должно формироваться?
Воспользуемся типовыми элементами, предлагаемыми для понимания застройки теоретиком архитекторы Кевином Линчем в его работе «Теория города». Это пути, границы, зоны, узлы, ориентиры.
Пути – это пешеходные и транспортные коммуникации (улицы).
Границы – это линейные границы между двумя состояниями территорий (берега, ограничивающие водные территории, границы районов и микрорайонов, ограничивающие жилую территорию, границы леса, ограничивающие лес, и т. д.).
Зоны – это большие и малые территории, ограниченные улицами, либо иными границами части города (микрорайон, двор).
Узлы – это перекрестки.
Ориентиры – это в большинстве своем доминанты (вертикали, либо уникальные объекты города, например, цирк).
Попробуем проанализировать сложившиеся городские пространства. Почему до сих пор наиболее привлекательным кажется приобретение квартир в старых районах города? Мне кажется, это не только наличие полнометражных квартир, не только принадлежность к центру того или иного участка, но и сомасштабность человеку пространств дворов и небольших улочек, которые когда-то были созданы градостроителями.
Правило Брандмауэра (глухой торец здания – по пожарным нормам), перешагнувшее рубеж 17-го года ХХ века, как отклик существующих рыночных отношений, экономящих землю, позволило не застраивать, а лепить улицы! Человек, идущий по улице старой застройки, не видит разрывов между домами! Если здания отступают в глубину квартала, значит, там находится какое-то общественное здание – кинотеатр либо школа. В те годы, в большинстве своем, школа считалась общественным зданием и, видимо, по небольшой уютной улице, на которой встречаются знакомые лица, было приятно вести детей в школу.
Перемены тяжелейшего для архитекторов хрущевского периода (борьба с излишествами), минимизировавшие стоимость квадратного метра жилья до предела, изменили в целом отношение к планированию городов. Дома, имеющие окна со всех четырех сторон и подразумевающие необходимость разрывов между ними, исключили не только возможность лепить улицу, но и создавать площади, то есть, по теории Линча, оформлять узлы. Вся планировочная структура, имеющая в основе модуль – микрорайон, по сути, исключила формирование площадей. Даже маленькие улицы не имели того уровня осязаемого пространства, и вызывали тревогу. В разрывах между зданиями просматривались части внутри стоящих зданий, строений, либо пустых пространств. Совершенно не понятно было, в каком месте в микрорайон можно войти, как в новое жилое пространство, которое вторично для человека после его квартиры, и должно иметь понятную структуру и осознание его как собственного двора. Некоторые надежды на формирование нового типа застройки появились у архитекторов с введением 121-й серии. Она была запроектирована с глухими торцами (в отличие от «хрущевок») и предполагала блокирование от пяти до двенадцати этажей, однако в большинстве своем домостроительные комбинаты освоили один тип дома – 9-этажный. Ничего существенного не произошло в формировании облика микрорайонов и улиц. Дома также рассыпались «горохом» по территории, только они стали крупнее, а формируемые ими улицы – длиннее.
Сегодня наступило уникальное время. Оно дает возможность градостроителям исправить упущенное, – например, закрыть пустующие углы микрорайонов, выходящие на перекрестки, уютнее сформировать более мелкие пространства внутри микрорайонов. Я вижу в этом не только экономическую целесообразность, но и заботу о человеке, жителе нашего города, который в любом его пространстве должен чувствовать себя спокойно.
На примере микрорайонов Се-веро-Запада, прошедших уплотнение еще в 90-е годы кирпичными 5-этажными и выходящими на Комсомольский проспект 16-этажными домами, можно сказать, что это изменило как внутреннее пространство дворов, так и масштаб Комсомольского проспекта, который при его ширине и длине требует не только постановки 16-ти, но и 30-этажных домов.
Спокойствие человека в городе – это, наверно, та составляющая, которой следует добиваться, формируя как крупные градостроительные комплексы, так и маленькие дворы.
