Главный врач Федерального центра сердечно-сосудистой хирургии Минздрава России в Челябинске, доктор медицинских наук, сердечно-сосудистый хирург Лукин Олег Павлович способен понять человеческое сердце как никто другой. На столе в его кабинете я увидела статуэтку настоящего сердца, совсем не такого, каким мы привыкли видеть его в сказках.
Олег Павлович, Вы помните момент, когда узнали, как выглядит настоящее сердце?
Это было в институте. Где же его раньше увидишь? Только если в кино или на рисунках в учебнике анатомии, но рисунок – это просто рисунок. Самое большое впечатление – когда ты видишь живое бьющееся сердце. Это настоящее чудо, которое дано увидеть только кардиохирургам.
Сегодня Вы по-прежнему преподаете в Южно-Уральском государственном медицинском университете?
Да, все эти годы я являюсь совместителем на кафедре «Госпитальная хирургия». Считаю, что научно-педагогическая деятельность и практическая медицина не могут существовать порознь, нужно придерживаться определенной золотой середины. Как правило, моменты, показанные на практике, и вызывают интерес к специальности.
Как сильно должен любить людей человек, выбравший профессию врача?
Скорее он должен уметь слушать и понимать других людей и иметь определенное терпение. Пациент должен быть удовлетворен общением с доктором, а это требует особенных навыков. Конечно, навыки можно развивать, но если изначально человек не способен на сопереживание, то лучше в медицину не идти. Заметьте, большинство жалоб в системе здравоохранения связаны с невнимательным отношением, а зачастую и с хамством персонала. Поэтому я убежден, что медицина – это призвание. Есть люди, у которых оно есть, а есть те, у кого нет. Хотя сегодня медицина весьма многолика. Можно, к примеру, работать врачом-лаборантом, который вообще не общается с пациентами. Бывает, что у человека есть определенные коммуникационные сложности, но несмотря на это он хочет посвятить себя медицине. В этом случае нужно выбирать соответствующее направление, где врач может не контактировать с пациентом.
Это правда, что студенты медицинского университета за прогулы сдают кровь?
Нет, такого я не слышал (смеется). Все наоборот: за сдачу крови студентам по закону дают отгул от занятий. Быть донором – очень полезная вещь в рамках подготовки к специальности. Я бы сказал, это один из вопросов человеческих качеств, своего рода показатель, что студент готов работать в здравоохранении. Нравственный аспект здесь очень важен: делать что-то во благо людей, которых ты лично не знаешь. Если человек против этого, у меня возникает вопрос – а туда ли он вообще пошел?
Не могу не задать вопрос – действительно ли так вреден кофе для сердца?
По этому поводу есть замечательная фраза – нет яда, есть доза. Вы знаете, что даже минимальная дозировка цианистого калия не смертельна для человека? Это касается и всех продуктов, которые мы потребляем. Вопрос лишь в том – сколько, когда и для кого. Люди с низким давлением без кофе просто иногда не могут достичь нормального работоспособного состояния. В целом норма кофе – до четырех чашек в день. То же самое касается алкоголя. В середине 90-х я впервые посетил в клинику во Франции. Там мне в руки попала выписка кардиолога, которую он отдавал пациенту на руки после операции на сердце. Когда среди рекомендаций я прочитал «бокал красного сухого вина на ужин ежедневно», у меня был шок. В нашем советском сознании это никак не укладывалось. Но тем не менее, это факт. Если у человека нет противопоказаний к алкоголю, нет аллергических реакций, то фужер красного вина в рамках ужина будет только на пользу. Во-первых, в вине есть вещества полезные для профилактики атеросклероза, а во-вторых, оно снимает стрессовые нагрузки рабочего дня.
Относительно алкоголя у нас есть некоторые национальные традиции…
Если вы про «упасть в салат» – это уже вред (смеется). Во всем должна быть мера. Человек может умереть, выпив в короткий промежуток времени три литра чистой дистиллированной воды. Потому что это серьезное вмешательство в процессы организма. То же самое касается всех прочих напитков.
Кардиолог Владимир Алмазов сказал: «Сердце можно вылечить только сердцем». Вы согласны с этим?
Думаю, это касается не только сердца. К пациенту всегда должно быть особое отношение. Взять онкологию – это глобальный раздел, требующий абсолютно другого подхода и общения. Сейчас это становится особенно важно. Мы живем в эру развития медицинских технологий, но зачастую за этим теряется сам пациент. Он становится объектом механистической диагностики и лечения, а вот поговорить с человеком многие забывают. Когда я был совсем молодым врачом, один из моих учителей сказал: если после разговора с доктором больному не стало легче, значит это нехороший доктор. Эту фразу я запомнил на всю жизнь. Человек доверят врачу свое здоровье, и за это здоровье они должны бороться в тандеме. Вот тогда будет хороший результат. Поэтому я бы сказал немного иначе: два сердца – пациента и врача – должны работать синхронно.
Это вопрос доверия?
Безусловно. Иногда человек просто не понимает, насколько уникальную операцию ему провели и остается недоволен только из-за того, что не получил ответы на все свои вопросы. По этой причине у него возникает недоверие к врачу. Можно просто поправить физическое здоровье, выполнить работу на отлично, но человек при этом не будет понимать, что врачами было сделано все возможное для того, чтобы он вернулся к активной и полноценной жизни. При этом очень многое зависит и от самого человека. Суметь донести это до пациента, работать с ним в одном ритме – это и есть настоящий профессионализм врача.
Олег Павлович, Вы курировали строительство кардиоцентра. Какие из идей здесь принадлежат Вам?
Я курировал строительство в рамках исполнения проекта, который был принят и узаконен Правительством. На тот момент у нас не было возможности вносить свои идеи, хотя они и были. Сам по себе проект передовой в России, выполнен по немецким стандартам. Уже после завершения строительства некоторые свои задумки, как большие так и маленькие, мы реализовали. Например открыли еще две дополнительные операционные, сделали автоматически открывающиеся двери и т.д.
Европейский подход к медицине действительно остается передовым или это стереотип?
В свое время я проходил стажировки в ведущих клиниках Германии и Голландии. Когда погружаешься непосредственно в работу этих клиник, находишь много нюансов. Начнем с того, что в советские времена у нас с Европой было серьезное разобщение систем здравоохранения. Когда появилась возможность обмена накопленными знаниями, мы увидели, что свои преимущества есть как у нас, так и у них. Я благодарен этой возможности. Сейчас, когда мы ставим себе задачу оказывать помощь пациентам по стандартам и технологиям, принятым в передовых странах мира, достичь результата проще – есть наглядный пример, как это реализуется за рубежом. Но и иностранные коллеги находят в России много интересного. Сегодня во всем мире выдвигается идея предупреждения болезни – это та система диспансеризация населения, которая у нас существовала еще в советские времена. Ежегодные профосмотры – отличный тому пример, и сегодня мы снова к нему вернулись. Даже в американской системе здравоохранения сейчас идет определенная перестройка, и во главу угла ставятся принципы, которые отлично работали в нашей советской медицине.
Польза бега для сердца – миф или реальность?
Почему вы говорите именно о беге? То, что малоактивный образ жизни плохо влияет на сердечно-сосудистую систему, давно не вызывает сомнений. Человек обязательно должен найти возможность для регулярных физических нагрузок. Для кого-то это бег, для кого-то плавание, кому-то подойдет просто ходьба на свежем воздухе. Главное правило здесь – регулярность.
И никогда не поздно начать?
Выбор нагрузки должен быть индивидуальным. Если человек до 50 лет никогда не занимался спортом и сразу решил пробежать марафон – это неправильно. Также нельзя заставлять человека делать то, что он не любит, потому что это отрицательные эмоции, а они, как известно, не приводят ни к чему хорошему. Все, что мы делаем, нужно делать с удовольствием. Можно завести собаку и каждый день гулять с ней по парку – и все останутся довольны.
Почему я спросила именно о беге – в последнее время на него наблюдается просто какой-то бум…
К бегу нужно подходить с умом. Когда в западных странах начался бум на джоггинг (бег трусцой, прим.авт.), появилась другая проблема. Люди стали бегать по жесткой поверхности в обуви совершенно не предназначенной для бега. И у многих из них суставы, которые до этого не испытывали таких нагрузок, сказали им все, что они думают по этому поводу. Выбирать вид физических нагрузок нужно каждому индивидуально в зависимости от исходного физического состояния, привычек, образа жизни и возможных противопоказаний.
Если говорить о профессиональном спорте, синдром спортивного сердца – это заболевание?
Это определенные изменения в физиологии сердца, связанные с адаптацией организма к большим физическим нагрузкам. Параметры спортсмена отличаются от параметров обычного человека, но это не значит, что человек болен. Сердце спортсмена сокращается реже, обеспечивая при этом организм тем же количеством выбрасываемой крови, поэтому и пульс у спортсменов более редкий. Такие люди должны находиться под очень жестким медицинским контролем, это факт. Все знают о трагической смерти нашего молодого талантливого хоккеиста Алексея Черепанова. Он был одним из самых перспективных хоккеистов своего поколения нашей страны. На мой взгляд, причиной гибели парня стало сочетание спортивной физиологии сердца с некоторыми промашками медицинского обеспечения.
Есть ли тенденция к снижению возраста сердечных заболеваний?
Нет, я бы так не сказал. Болезни, которые затрагивают маленьких детей, существовали всегда, чаще всего это врожденные пороки сердца. Сегодня у нас оперировался ребенок, который родился два дня назад. Раньше, когда мы не имели возможности лечить таких детишек, они погибали. Сейчас мы можем помочь человеку в любом возрасте. Но основная масса пациентов кардиоцентра – это все-таки возрастные люди. В России в последние годы наблюдается значительное увеличение продолжительности жизни населения. Если еще 10-15 лет назад мужчины редко доживали до пенсионного возраста, то сегодня средняя продолжительность жизни у мужчин – свыше 67 лет, у женщин – свыше 70. По этому показателю мы уже приближаемся к среднеевропейским показателям.
Есть ли возрастные ограничения для лечения?
Сам по себе возраст не является ограничением. Хотя раньше в головах у людей жил странный стереотип: какой смысл лечить, если человеку за 70? Слава богу, сегодня большинство мыслят иначе. Пациенты за 80 приходят и говорят: я хочу жить качественно! И у нас есть возможность им помочь.
Вы часто сталкиваетесь со страхами людей?
В преодолении страхов и заключается талант врача – это то, с чего мы начали разговор. Хороший доктор умеет убедить в результате и помогает принять правильное решение. Страх в голове может существовать только в одном случае – если человек не знает, чем все закончится. Мы все боимся неизвестности. Когда пациент понимает, что это отработанная технология, дающая хорошие результаты, и видит рядом людей, которые уже через это прошли, это дает уверенность, и для страха не остается места.
Вам не кажется, что многие склонны искать у себя болезни, которых нет?
Это побочный эффект интернета. У нас на слуху масса примеров, когда человек шел, упал и умер. Эта информация откладывается в подсознании, и когда появляются непонятные боли, человек начинает паниковать. Чистой воды психологический аспект. Но есть и другая крайность. Зачастую люди очень поздно обращаются к врачам. Например, при развитии инфаркта вместо того, чтобы вызвать «скорую», человек начинает думать: сейчас я что-нибудь приму, полежу и это пройдет. Но проходит только время, которое, к сожалению, остается безвозвратно потеряно. В результате человек обращается за помощью, когда становится слишком поздно. Фактор времени здесь имеет очень большое значение. Современные методы лечения останавливают весь процесс развития того же инфаркта и позволяют вернуть человека к исходному уровню состояния здоровья, если он обратился за помощью в течение двух-четырех часов. Если времени прошло больше, вернуться к прежнему уровню, к сожалению, невозможно, даже при благоприятном течении заболевания. Поэтому пусть лучше ложная паника в голове приведет человека к доктору, чем терять время из-за бездействия.
Олег Павлович, Вы получили медаль Патриот России. А что для Вас патриотизм?
Это когда живешь в той стране, где ты родился, и посвящаешь свою жизнь цели – каждый день делать что-то, чтобы здесь, на Родине, всем было хорошо. Проблем в любой стране хватает, и ты можешь либо бежать от них, либо менять ситуацию в лучшую сторону. Когда-то я тоже стоял перед выбором – не остаться ли мне работать в Германии? Тогда я для себя четко решил, что буду жить в России и делать здесь все для того, чтобы у нас было так же хорошо, как и там. Сегодня у нас существует глобальная проблема – люди отправляют своих детей учиться за рубеж, и очень часто они не возвращаются. Я за то, чтобы учить нашу молодежь в лучших учебных заведениях мира, но нужно выстраивать систему так, чтобы молодые специалисты возвращались на Родину. Посудите сами – до определенного возраста наша страна все для них делает в социальном плане, а в итоге они уезжают на Запад и все забывают.
Из этой ситуации можно выйти без потерь?
Думаю, да. На мой взгляд, нам необходимо развивать систему государственной поддержки образования за рубежом. Я знаю, что такая программа работает, например, в Казахстане – студента отправляют учиться в передовой университет мира за счет государства, но согласно контракту он должен вернуться и работать специалистом в своей стране. У нас сейчас большинство детей едут учиться за счет средств своих родителей и как бы ничем не обязаны стране, где они родились и выросли. Удобно, правда? А страна теряет очень перспективных специалистов. Поэтому уметь ценить своих людей и создавать условия работы для них здесь – это тоже определенный патриотизм.